Глава 23

Возвратясь в городок, Феня случайно узнала об отъезде художников. Недалеко от спуска, она заме-тила собиравшего грибы старичка Власа, дядю Силы, жившего у него в доме из милости. Полушкина его окликнула.

- Э, да это никак Феничка наша милая едет, - прошамкал старый, посматривая подслеповатыми глазами на экипаж и подходя к нему.

- Садись, дедушка, поди совсем заморился, - обратилась к нему молодая женщина.

Влас, кряхтя, влез на облучок¹, и тарантас покатился дальние.

- А у нас, Феничка, по городу новость объявилась. Те люди-то, что с тебя патрет снимали, в Москву уехали.

Полушкина переменилась в лице. Новость эта, скрытая от нее Китайкиным, поразила её. Она все ещё надеялась увидеться с Зиминым до его отъезда и переговорить.

В настоящее время, кроме Перегудовой, в целом городке не было никого, с кем она могла бы отвести душу, и первое, что Феня на другой день задумала сделать - это сходить к Раисе Владимировне.

- Долго, долго, Федосья Васильевна, загоститься изволили у батюшки своего названного, - шутливым приветом встретил жену Полушкин. - Тут я без вас сирота сиротой остался, помощи ни от кого не имею.

Феня сдержанно ответила на его поцелуй. Муж еще больше стал ей противен и невольно напрашивался на сравнение с Зиминым. Разница была не в пользу первого.

- Я вам супризец² подготовил, - тараторил супруг, - войдите-ка в зальце.

Феня вошла в комнату, первое, что ей бросилось в глаза, был её портрет, помещенный в какой-то аляповатой рамке - густо покрытой сусальным золотом.

- Какова! - не утерпел, чтобы не похвастаться лавочник, - под енерала³ рамка-то годится.

Феня ничего ему не ответила и молча прошла в спальню, она решила еще сегодня пойти к Перегудовой. Близость мужа ей была неприятна.

После обеда Сила Парфёныч ушел в лавку, а Феня отправилась в памятный ей по нынешнему лету садик. Раисы Владимировны не было в городке. Она тоже скучала после отъезда соседей и уехала погостить к одной своей приятельнице-помещице. Виктор Семёнович был дома. Он обрадовался, увидя Полушкину, и стал расспрашивать её о Китайкине, и весело ли провела она время в Горстеневском. Но заметив, что гостья отвечает ему невпопад, рассеянно, он сделался серьёзен, сообразив, что в этой невнимательности молодой женщины кроется что-то необычное, и решил действовать сразу.

- Вот и мудрецовский дом опустел, - заметил он, смотря пытливо на Феню, - все уехали.

Полушкина не вздрогнула, как утром в тарантасе, при этом напоминании, но неестественно потупилась.

- Вы, кажется, очень приятно там проводили время это лето? - снова обратился к ней с вопросом Перегудов.

Такое настойчивое повторение показалось молодой женщине подозрительным, и она уклончиво ответила:

- Да, мне было весело.

Сдержанный по обыкновению, Виктор Семенович не счел нужным скрывать долее о том, что ему всё известно.

- Что вы задумали! Сколько горя принесли бы вы близким людям, если бы ваше намерение уехать исполнилось.

- Дурного я ничего не задумала, Виктор Семенович. Мне тесен наш городок, я хочу знаний, света...

- А направляетесь совершенно другой дорогой, - резко перебил её Перегудов. - Разве не открыл вам глаза Евтихий Созонтович на этих людей, на их намерения и цели?

- Он много мне говорил, но далеко не мог меня разубедить в честности моих новых знакомых.

- Очень может быть, что они и честные, но для цели самообразования не годятся. Это только фразы свободного искусства, но не науки. Они вас погубят, а вовсе не дадут вам того светоча, которого вы ищете.

Но чем более порицал Перегудов художников, выставляя на вид их легкомыслие, уверяя Феню, что она только временно могла их заинтересовать собою, - тем сильнее привязывалась Полушкина к отсутствующим и отыскивала в своём уме извинительные причины их поступков.

- Нет, Виктор Семёнович, не говорите мне о них, я им верю и вы напрасно меня уговариваете сомневаться в их порядочности. Повторяю, я верю, верю им! - горячо возразила Феня.

Перегудов пожал плечами.

- Верьте, но вы сами убедитесь когда-нибудь, что я был прав.

И оба они, не убедив друг друга, разошлись. Полушкина, недовольная, что она не застала Раису Владимировну, вернулась домой.

Сила Парфёныч был уже дома и пил чай.

- А я-то вас, Феничка, везде посылал отыскивать. Куда это вы ходили?

- К Перегудовым, - коротко ответила жена.

- Ну, я так и думал, - обрадовался лавочник, - Раиса Владимировна, сказывают, уехала погостить, - и, таинственно наклонясь к уху жены, он проговорил:

- Болтают, что шуры муры с тем-то, - как бишь его, - что вам потретик презентовал, завела.

Сидевшая спиною к мужу Феня быстро обернулась.

- С Зиминым? - порывисто спросила она.

- Во-во, с ним самим.

- Никогда не поверю!

Полушкин развел руками и нерешительно произнес:

- Впрочем, кто его знает, может, и брешут.

Какое-то новое чувство, чувство непонятной зависти к Перегудовой, сопряженное с недоверием к ней, взволновало молодую женщину. Она страстно жаждала увидеть кого-нибудь из художников, чтобы только узнать, выведать, справедлив ли сообщенный ей слух. Мысль её быстро работала, и она решила сейчас же, не медля, спросить мужа, отпустит ли он её в Москву добровольно.

- Сила Парфёныч, - немного колеблясь, сказала Феня. Голос её слегка дрожал. - Я хочу ехать в Москву или в Петербург.

Если бы зимою прогреметь гром, то никогда бы Полушкин не изумился более, чем при этих словах жены.

- В Москву, в Петербург? Зачем же, Федосья Васильевна? - бормотал он в недоумении.

Феня заметила смущение мужа. Это придало ей более уверенности, и она стала говорить более плавно.

- Я ничего не видела, Сила Парфеныч. Не один же наш город "свет в окошке". Мне интересно было бы посмотреть, как другие люди живут, поучиться...

Лицо лавочника менялось при каждом слове жены; он, наконец, не вытерпел и прервал ее.

- Учиться? А для чего, Феничка? Разве вы неучены? Читать, писать знаете, арифметику умеете, - чего же еще больше-то вам нужно? Для нашего обихода достаточно.

Невежество мужа еще сильнее взволновало Полушкину. С резким движением она встала со стула и начала нервно ходить по комнате. Несколько минут никто не прерывал молчания.

- Сила Парфёныч, прошу вас, отпустите меня, - снова заговорила Феня, - я здесь задыхаюсь. Посмотрю, побуду там, может быть, опять сюда к вам вернусь, отпустите.

Но уговорить Полушкина было теперь уже трудно.

- Не манера-с, Федосья Васильевна, так поступать. Где же это видано, чтобы от мужа жена уезжала, а у нас по купечеству и подавно! Нет-с, этому не бывать.

Он громко хлопнул дверью, рассерженный разговором, и быстро выбежал из дома.

Феня на минуту задумалась, пожала плечами и вышла из комнаты.

Прошло два дня, супруги не разговаривали между собою.

- Прочухается, - дурь из головы выйдет, тогда и заговорит! - решил Полушкин и стал выжидать, но в то же время написал письмо своему тестю названному, Китайкину, прося его совета.

¹ передок тарантаса - четырехколесной повозки на длинных дрогах (по Далю и Ушакову).

² сюрприз

³ генерала

Глава 23

ГЛАВА 24