Глава 21

Ничего не говоря жене, как он и решил раньше, Перегудов на другой день послал на фабрику к Китайкину письмо, в котором просил его непременно приехать в субботу вечером или в воскресенье утром по нужному и спешному делу, и стал ожидать его, зная, что Евтихий Созонтович непременно явится.

Замечательно сдержанный во всех своих словах и поступках, Виктор Семенович ни в чем не про-говорился ни Раисе Bлaдимиpoвне, ни самому Полушкину. Одну минуту он было колебался, не предупредить ли ему последнего, но, зная прекрасно его характер, ничего не сказал, равно как и самой виновнице предполагаемого переполоха, хотя раза два она ему попалась навстречу, по дороге в мудрецовский дом.

На другой день после поездки на именины к Китайкину, Сила по обыкновению восседал в своей лавочке. Вчерашний кутеж оставил явные следы на его измятом лице и в мутном взгляде.

Проходя мимо его торговли¹, Виктор Семенович все же не мог удержаться, чтобы не сделать ему выговор.

- Хорош, хорош, - качая головой, укорял он лавочника, - в другой раз уже не поручу вам мою жену. Что было бы, если бы вы оба теперь валялись где-нибудь в канаве со сломанной рукой или ногой?

Сила озабоченно ерошил пятернею свои кудри, сознавая всю справедливость замечания и вместо ответа неопределенно-грустно сопел.

- Одно могу ответить, - чуть слышно говорил лавочник, - виноват, очень виноват перед вами и перед Раисой Владимировной.

- Ба, ба, кого вижу, сосед наш любезный, - вмешалась в разговор Хрустальникова, возвращав-шаяся с базара. Моос несла за ней корзину с покупками. Сама художница вырядилась сегодня в широ-чайшее платье из ситца с невероятным рисунком, купленного ею здесь же в городке. Оно было сшито ради оригинальности и под впечатлением замечания Львовского, что в нем она походила бы на китаянку. Она и причесалась сегодня по-китайски.

Перегудова всего передернуло. Ему была крайне неприятна эта встреча после вчерашнего случайно им подслушанного разговора, но он сдержал себя и холодно поздоровался с Хрустальниковой.

- Что это сегодня с вами, Виктор Семенович, - с изумлением спросила художница, - вы чем-то недовольны?

Перегудов только что хотел ей ответить, как на помощь ему пришел Полушкин.

- На меня-с, на меня-с, Надежда Петровна, обижаются, - и он рассказал свое вчерашнее путешествие с Перегудовой, скрывая некоторые подробности.

- Ну, уж от тебя, Сила, я такой прыти никогда и не ожидала, - преувеличенно развела руками Хрустальникова.

Разговор сделался общим, но Перегудов быстро распрощался, не желая продолжать его. Ему казалось, что он больше не в силах выдержать и сейчас же выскажет всю правду, все, что так накипело у него на душе против этой женщины.

Раиса Владимировна почти всю неделю не видела Феню, которая умышленно ее избегала, боясь проговориться. Зимин только раз зашел к Перегудовым, и в неопределенных фразах намекнул, что, может быть, в следующее воскресенье часть компании уедет из городка. Действительно, после общего обсуждения, Львовский посоветовал уехать только одной Хрустальниковой с Феней, а остальные должны были остаться еще на некоторое время для отвлечения подозрений.

- Неужели вы так скоро нас покидаете, Максим Давыдович, - тихо спросила молодого фабриканта Раиса Владимировна, - мне будет очень скучно без вас.

Зимин улыбнулся.

- А вы думаете и мне приятно покидать ваш городок?.. Я оставляю здесь столько чудных воспоминаний...

У Перегудовой невольно забилось сердце.

- Это я вам потом все расскажу, - почувствовал какой-то прилив откровенности Зимин.

- А отчего же не сейчас? - нервно кинула ему молодая женщина.

- Нет, сейчас это невозможно, потом.

- Говорите, говорите сейчас.

Максим Давыдович невольно изумился такому любопытству.

- Не сердитесь на меня, Раиса Владимировна, но в настоящую минуту, повторяю, это невозможно.

Заинтересованная его словами, Перегудова хотела продолжать настаивать, но приход Федоса Алексеевича прервал их разговор.

- Ну, вот, господин милостивый, пожалуйте в это воскресенье опять к нам на собеседование, - стал приглашать Зимина бывший начетчик, - ноне интереснее прошлого будет, и народа поболе придет, да и бороться с ними мне охотнее, сказывают, Сила-то Парфеныч из Керженца² наставников выписал.

Но Зимину уже не до того было, он, вежливо поблагодарив Федоса и обещав придти на собеседование, отправился домой.

Наступило воскресенье. Китайкин накануне не приехал. Ожидавший его с нетерпением Перегудов рассчитывал, что если фабриканта задержало что-либо непредвиденное на фабрике, то он сам лично пойдет на пристань, встретит там беглянку и постарается ее уговорить, раскрыв ей всю легкомысленность ее поступка. Но к последней мере прибегать не пришлось, Китайкин хотя немного попозже, но приехал и прямо в дом к Перегудовым.

- Что, дорогая моя, - обратился он к Раисе Владимировне, - напугал вас мой зятек-то глупый, не правда ли? Ужо я ему отпою, - говорил старик, уже знавший о неудачном возвращении своих гостей в городок.

Виктор Семенович заперся с Китайкиным в кабинет, к изумлению Перегудовой, не понимавшей, чему только приписать подобное совещание.

Когда оба мужчины вышли из кабинета, план их был решен окончательно. На старика Китайкина открытие, сделанное Перегудовым, произвело сильное впечатление. Сначала он не хотел этому верить, но когда Виктор Семенович объяснил подробно, - ему стало все ясно.

- Бедная женщина, - проговорил фабрикант, - она не понимает, куда завлечет ее эта пресловутая свобода! Однако, нужно торопиться, - сейчас уже первый в исходе, около половины второго Самолет³ с низу прибежит, теперь по высокой воде, пожалуй, чтобы и раньше не был. Идем, Виктор Семенович, - и они оба отправились на пристань.

Евтихий Созонтович был прав. Они еще спускались с горы, как снизу показался пароход. На при-стани было много народу. Зоркие глаза старика сейчас же заметили за толпой, около стенки, пугливо прижавшуюся Феню. Вместо самой Хрустальниковой, в последнюю минуту не решившейся оставить Марка Самуиловича без себя в городке, с нею была Моос. Багаж Полушкиной весь состоял из небольшого чемоданчика.

Китайкин до причала парохода не хотел встречаться с Феней, но только что мостки были брошены на пристань, и колеса парохода перестали работать, он, поспешно протискиваясь между пассажирами, подошел к Полушкиной.

- Феня, Фенюшка дружок, - ласково окликнул старик молодую женщину, вздрогнувшую всем телом от неожиданности.

- Батюшка! - вскрикнула она и побледнела.

- Я к тебе, голубка, в гости приехал, ан смотрю, ни хозяина, ни хозяйки дома нет. Я уж надумал домой ехать, прокачусь на пароходе до Петровского, а там лошадки у меня постоянно свои стоят, живо и дома. Да ты не ко мне ли собралась погостить? Что ж, дочка моя милая, рад, рад буду тебе несказанно, поедем вместе. А вы, Виктор Семенович, упредите, пожалуйста, Силу Парфеныча, чтобы не беспокоился: тесть, мол, названную дочку к себе увез. Спасибо вам, голубчик, за услугу великое наперед скажу.

И старик поклонился низким поклоном.

Перегудов понял тактику Китайкина. Проводив пароход с уехавшими на нем Евтихием Созонтовичем, Феней и Моос, он, довольно улыбаясь, пошел по дороге к слободе, где Федос с раннего утра препирался с выписанным Силою староверским уставщиком.

Когда пароход отошел, Китайкин, не переменяя своего ласкового тона, спросил у Фени:

- А кто же это с тобою, дочка милая. Как будто я и не видел подобной личности в городке-то?

Полушкина медлила ответом, но Моос, слышавшая вопрос старика и, помня строгий наказ своего идола Хрустальниковой помогать Фене, если ее будут преследовать, резко отвечала за нее:

- Моя фамилия Моос, и вы глубоко ошибаетесь, если думаете, что Федосья Васильевна к вам едет. Мы едем с ней в Москву.

- Вот как, - неопределенно произнес Китайкин, гладя рукой бороду. - В Москву? А узнать позволите зачем?

Моос тем же тоном ответила:

- Это уж наше дело.

Китайкин поднял голову, строго взглянул на говорившую и твердо произнес:

- Да и моё во всяком случае. Слушай, Фенюшка, слушай неразумная. Сбили тебя эти болтуны да болтуньи! Скажи ты мне по чести, по совести, по сердцу - что тебе в Москве нужно?

Полушкина, сидевшая до сих пор молча, вместо ответа зарыдала.

- Говори, голубка, не бойся. Коли дело хорошее задумала, сам отпущу, сам благословлю.

Глотая слезы, стараясь все объяснить, рассказала Феня старику Китайкину - все свои сомнения, все желания.

- Ой, милая, неладное ты что-то задумала! - тихо сказал старик, когда молодая женщина окончила исповедь.

При этих словах Моос, желавшая во что бы то ни стало снова вмешаться в разговор, встрепенулась.

- Это ей знать, - ладное или неладное.

- Замолчи, пустая балаболка, - рассердился старик, и, взяв Феню за руку, увел ее в каюту.

- Выслушай меня, Феничка! Не против я ученья, ой, не против. Сам на него деньги дам, только го-лубка моя, не с ними, не с этими людьми тебе ехать. Поедем сейчас ко мне, подумай, поговорим еще с тобой. С Силой опосля я потолкую, да тогда тебя к зиме-то не в Москву, а в Петербург и снарядим. Там у меня доверенный живет, - мы тебя к нему и устроим, а тем разом, може, и муж в Питер поедет. С ним ты не моги расходиться. Ежели в чем он и не подходит к тебе, - сама выбирала, помнишь. Я не насиловал.

Истомившейся за всю неделю ожиданиями Фене была дорога неожиданная ласка вместо строгого выговора и порицания. Она согрела её сердце, которое под влиянием постоянных насмешек Хрустальниковой над её мужем и всей её средой, невольно начало ожесточаться. Улеглись и тревожные мысли, тщетно искавшие исхода из сомнений.

Моос не в силах была препятствовать влиянию Евтихия Созонтовича, но когда пароход остановился у Петровского, и Китайкин с Феней сошли на берег, она закричала ей вслед, не помня себя от бешенства:

- Ну, и кисни себе в болоте, глупая баба!

Старый фабрикант с неодобрением покачал головой и прошептал:

- Взбалмошная девчонка!

Крытый дормез⁴, запряженный тройкою сытых лошадей, увозил Китайкина и Феню по дороге в Горстеневское, а кверху 6ежал пароход с Моос, призывавшей всевозможный кары на их головы.

Так легко разрешился вопрос, не дававший целую неделю покоя всем троим.

¹ напоминаем, что лавка К.М. Грошева, ставшего прототипом Силы Полушкина находилась в верхних торговых рядах, выходивших фасадом на базарную площадь.

² Керженец - река в Нижегородской области, на берегах которой в XVII-XIX вв. располагались преследуемые властями старообрядческие скиты. По названию реки старообрядцев из тех мест называли кержаками.

³ пароход общества "Самолёт".

⁴ Дорожная карета, в которой можно лежать вытянувшись (по Далю).

ГЛАВА 22

Copyright © http://www.plyos.org All rights reserved admin@plyos.org