Глава 11

- Итак, мы сегодня принимаемся за великое дело развития женщины, до сих пор не видавшей света! - не без пафоса сказала Хрустальникова, когда Зимин сообщил ей о сегодняшнем появлении Полушкиной у них в доме.

Надежда Петровна была одета сегодня еще эффектнее, чем предшествующие два дня. Широкий капот из чечунчи¹, весь плиссированный, перехватывался у пояса широкой черной бархатной лентой, плечи были открыты, волосы слегка гофрированные, с левой стороны небрежно сдерживала желтая лента в тон капота, на ногах были надеты желтые чувяки² из тонкой кожи.

Утренний кофе еще не был убран, когда был решен план действий. Львовский предложил сразу не запугивать молодую купчиху, а вести все постепенно, понемногу знакомя ее с новыми воззрениями.

Громадная комната мудрецовского дома очень годилась для художественной студии³. Масса света, воздуха давали возможность работать и во время дурной погоды. Оригинальный вкус Львовского, отчасти и Хрустальниковой, сказался в их незатейливой, но изящной обстановке. Окна были наискось завешаны деревенскими ручниками⁴, сшитыми вместе. Вокруг длинного стола, помещавшегося в первой комнате посредине, стояли простые, сделанные из лозняка, стулья и кресла. В углах комнаты и местами вдоль задней стены на подставках были размещены различные горшки, поддоники⁵, корчаги⁶ из простой глины. Львовский, проходя через базар, увидел горшечника, привезшего их целый воз, накупил и, с помощью Надежды Петровны, расставил их в артистическом беспорядке в зале. Комната самого художника была вся обвешена эскизами и этюдами, прикрепленными прямо к обоям без подрамников. Нужно было изумляться, когда успел он их все написать, хотя, несмотря на поспешность, в каждой вещи проглядывал талант.

Надежда Петровна занимала комнату по другую сторону коридора, и ее окна выходили прямо в сад. Здесь было отведено живописи гораздо меньше места, но разнообразный выбор костюмов, развешанных по стенам, поражал. Эксцентрично, но в то же самое время красиво и к лицу одеться было неизменною задачею Хрустальниковой. Рядом с нею, в небольшой комнатке помещалась ее поклонница Моос, заведовавшая всем хозяйством. Зимину была отведена комната тоже на улицу, рядом с Львовским, и богатый молодой человек устроился там с известным комфортом.

Ветхая веранда, составлявшая продолжение деревянной крутой лестницы, выходила на Волгу, отделенную от дома только проезжею дорогою.

В назначенный час для сеанса, оба художника, высунувшись из окон второго этажа, нетерпеливо смотрели на дорогу. Опоздав не более десяти минут, Полушкина явилась в вчерашнем костюме, раскрасневшись от скорой ходьбы.

- Я сегодня опоздала, но вина не моя, а Силушки. Ему куда-то нужно было ехать по делу, вместо себя он меня посадил в лавку, - недовольно закончила Полушкина.

- Это ничего не значит, мы очень рады вас видеть, - любезно встретил гостью Львовский.

- Неужели вы довольны подобной жизнью? - прямо начала свой натиск Надежда Петровна, несмотря на качанье головы Зиминым.

Феня с нескрываемым любопытством взглянула на нее.

- А то чего же еще мне надобно? Муж хорош, дела у меня немного, молода, здорова...

- И ничего другого вам не нужно! А внутренний ваш мир, самосознание, разве оно не требует чего-либо иного? Разве ваши мысли только и ограничены этим горизонтом, стремлений у вас не существует? - все сильнее и сильнее говорила Хрустальникова. - У вас все это имеется, но спит, крепко спит, и мы, - указывая на себя и художников, повторила Надежда Петровна, - мы призваны пробудить вашу внутреннюю жизнь, открыть вам новый мир, мир до сих пор вам чуждый, незнаемый.

Феня не то с испугом, не то с любопытством слушала непонятную для нее речь Хрустальниковой.

- Скажите, - снова спросила ее та, - хотите вы совершенствоваться в деле своего развития?

Полушкина, испуганная ее оживленным монологом, молчала.

- Не горячитесь, Надежда Петровна, - вкрадчиво вмешался Львовский, - мы все это постепенно объясним Федосье Васильевне, а теперь приступим к портрету, нужно помнить, что солнце может переменить положение, а нам необходимо работать при том же освещении, как начали.

И художник стал усаживать Полушкину в прежнюю позу.

- Сидите, не стесняя себя, - пояснял он модели, - это не фотография. Для нас главное, уловить общее впечатление и тоны.

Несколько минут чувствовалось неловкое молчание. Его прервал Зимин, уронив альбом, в который он по-прежнему зачерчивал фигуру Полушкиной. От неожиданности женщины вздрогнули.

- Итак, Федосья Васильевна, вы любите читать что-нибудь страшное, это мне передал мой приятель, - сказал Львовский, не переставая работать.

Феня была рада выйти из неловкого положения, в которое ее поставила хозяйка.

- Люблю, даже очень.

- Превосходно, я вам сегодня дам интересную книгу, как один англичанин знал секрет превра-щаться из маленького в большого и наоборот, один раз он был добрым, другой - злым.

- Вы шутите, Марк Самуилович, - недоверчиво спросила Феня, - я так мало знаю, что надо мною немудрено потешаться.

- Нет, не шучу. Это происходило, по словам романиста, в действительности.

- Вот, когда вы будете нас слушаться, - вмешалась в разговор Хрустальникова, - мы вам все объясним и поможем.

- Я не знаю, как Сила Парфеныч позволит.

- А для чего его спрашивать? Когда придете сюда на сеанс, мы тут и будем вам все объяснять.

- Если так, отчего же, - я согласна.

- Глядите немножечко прямее, - мягко заметил Львовский.

Феня села по указанию художника.

- Мерси, довольно теперь, - снова сказал Львовский, - мне главное нужен был эффект оборота головы.

Работа продолжалась.

- Феничка, вы здесь? - послышался голос Перегудовой с улицы.

Полушкина подбежала к окну.

- Здесь! Здравствуйте, Раиса Владимировна, а что?

- Нет, ничего, я думала, что сеанс уже окончился, и мы с вами пойдем погулять.

- Это вы, наша bonne voisine?⁷ - проговорила Хрустальникова, тоже подбегая к окну, - что же вы стоите на солнце, входите к нам сюда.

В другой раз Перегудова ни за что бы не вошла, но сегодня она охотно согласилась, - ее тянуло поговорить с молодым Зиминым.

- Не помешаю?

- Вот еще какие новости! - отозвался сам Львовский, - милости просим, - и, отложив кисти и палитру в сторону, он поднялся с табуретки, на которой сидел, чтобы приветствовать вошедшую.

- Они смеются надо мною, Раиса Владимировна, - пошутила Полушкина.

- Нисколько, я ей только предлагаю книжку о мистере Хайкинсе.

- Я читала, очень интересно, - подтвердила Перегудова.

Разговор сделался общим. Львовский снова взялся за кисть, но, продолжая работать, перекидывался мелкими замечаниями с Хрустальниковой. Надежда Петровна ни на минуту не отклонялась от своей мысли развивать Феню, и уже теперь сразу перешла в разговорах с нею на какой-то докторальный тон.

Раиса Владимировна не замечала его. Она, точно очарованная присутствием Зимина, прислушивалась к каждой сказанной им фразе, стараясь придать ей особое значение. По окончании сеанса, художники придумали отправиться всею компанией в лес искать грибы, но против этого предложения восстала Хрустальникова, предполагавшая после завтрака идти вместе с Марком Самуиловичем писать этюды в противоположный конец города, на старое кладбище⁸.

- В другой раз еще успеем, - заметила Перегудова, - грибы только еще начинаются.

- Вот вам, Федосья Васильевна, "Приключение м-ра Хайкинса", - сказал Зимин, передавая молодой женщине тоненькую книжку, - а это вот еще возьмите, я думаю, вам понравится.

- "Обрыв"⁹, - прочитала Феня громко название, - вероятно, что-нибудь интересное, спасибо. Я вам верну скоро эти книги.

- У нас много, Федосья Васильевна, только берите, - покровительственно прибавила художница, прощаясь.

Полушкина и Перегудова стали подниматься в гору.

- Завтра утром мы вас ждем, - услышали они за собою голос молодого фабриканта.

К кому относилось это приглашение, трудно было решить, но они обе приняли его на свой счет.

¹ Чесунча, чечунча, чесуча, чечуча, чичунча, чичуча (кит.) - китайская материя из сырого некрашеного шелка, довольно плотная, идущая на мужскую и женскую летнюю одежду (из словаря Е.Ефремова 1912 г.). Имела желтовато-коричневый оттенок.

² Чувяки (черк. цуакъэ) - мягкая кожаная обувь без каблуков у народов Кавказа и Передней Азии. Представляют собой кожаные тапочки с закрытой пяткой.

³ Речь идет о комнате, выходящей окнами на улицу, т.е. на север. Северные окна наиболее пригодны для живописной мастерской, так как почти целый день в них держится ровное освещение без солнечных пятен. Не случайно, в мезонине дома Солодовникова (ныне Дом-музей И.И. Левитана) мастерской Левитана и Степанова стала именно северная комната. Стоит напомнить, что, несмотря на то, что по воле автора действующие лица помещены в доме Частухина-Философова, где они останавливались в 1890 г., речь идет о событиях 1889 г., когда художники жили в доме Солодовникова.

⁴ рушниками - вышитыми льняными полотенцами, зачастую имевшими кружева на концах.

⁵ поддоны под цветочные горшки.

⁶ большой глиняный горшок, использовавшийся для разных хозяйственных надобностей.

⁷ соседушка (франц.)

⁸ имеется ввиду, вероятно, Петропавловское кладбище, расположенное вокруг Петропавловской деревянной и каменной церквей.

⁹ автор книги - Иван Александрович Гончаров. В романе "Обрыв" также как в "Развивателях" рассматривается тема "развития", просвещения одной из героинь.

ГЛАВА 12

Copyright © http://www.plyos.org All rights reserved admin@plyos.org