Глава 10

Дождь, крупный, летний дождь, поливший на другой день во время сеанса, загнал всю компанию в комнаты перегудовского дома. Художников смочило порядочно, пока они убирали мольберт и краски. Дамы отделались сравнительно легко.

- Ай, ай, вы промокли, господа? - заботливо спросила Раиса Владимировна, - я сейчас вам принесу сухое платье.

И немного спустя Львовский и Зимин сидели в коломенковых¹ пиджаках хозяина.

- Точно ряженые у нас в Москве на святках, - пошутила Хрустальникова, - в особенности вы, Марк.

- Я не знаю, зачем беспокоилась Раиса Владимировна, - заметил Зимин, - летний дождь ненадолго: сейчас солнышко выйдет и нас обсушит.

Львовский пытливо взглянул на хмурившееся небо.

- Ну, едва ли погода скоро разгуляется, смотри вон там, как заволокло, - указал он товарищу рукою.

- Во всяком случае, перестанет дождь или нет, мы не будем стеснять хозяйку, - решительно сказала художница, - попросим снабдить нас зонтиками и смело пойдем домой.

- Вы меня ничем не беспокоите, я рада, напротив того, гостям.

- Ну, идемте, дети, идемте, - скомандовала Надежда Петровна, не слушая Перегудову, - крупный дождь перестал. Вы с нами, милая Федосья Васильевна?

Феня не знала, что ей отвечать, за нее поспешила сказать хозяйка.

- Нет, нет, ее я во всяком случае не отпущу.

Хрустальникова изумленно взглянула на говорившую.

- В таком случае, мы идем одни, - решила она и стала прощаться.

Зимин, по-видимому, был не расположен уходить, он отыскивал какую-нибудь причину, чтобы остаться.

- Вы идите вперед, а я еще немного посижу, поболтаю с дамами.

Надежда Петровна иронически прищурилась и посмотрела на фабриканта.

- Наше войско еще сократилось, может быть, и вы хотите остаться? - бросила она небрежно художнику.

Превосходно изучивши ее характер и заметивши тревожное настроение глаз, Марк Самуилович не захотел домашней сцены и молча последовал за Надеждой Петровной и Мосс.

Из окна кабинета видно было, как поднимались они в гору; ноги их скользили по глинистому скату и, несмотря на поддержку Львовского, Хрустальникова чуть было не скатилась в ров.

- И чего убежали, - укоризненно заметила Перегудова, - я только что хотела собирать чай, а они ушли.

- Выпить бы чайку действительно не дурно, - машинально заметил Зимин, не переставая смотреть на Полушкину.

- Я сейчас велю поставить самовар.

Раиса Владимировна вышла из комнаты; ей было почему-то неприятно оставлять Феню с Зиминым вдвоем.

- Как жаль, что вы не пошли к нам, Федосья Васильевна, - порешил воспользоваться уходом хо-зяйки фабрикант и завязать разговор.

- Почему же жаль? - последовал робкий вопрос Фени.

- Вам, наверно, интересно было бы посмотреть картины и этюды, а их Марк Самуилович много написал.

Феня нерешительно проговорила:

- Я приду в другой раз.

Согласие молодой женщины невольно обрадовало Максима Давыдовича.

- Я буду очень рад, но когда же вас ждать, завтра?

- Как-нибудь беспременно заверну.

- Приходите завтра, да, да? - нетерпеливо спрашивал Зимин.

- Хорошо, - чуть слышно прошептала Полушкина и потупилась.

Дверь в кабинет скрипнула, в комнату вошла Перегудова.

- Я велела собрать чай на веранде, дождик прошел, какой аромат несется из сада. Пойдемте.

Все вышли на веранду.

Раиса Владимировна была права. Запах роз после дождя стал сильнее. Густою волною врывался он на веранду, слегка кружа голову. Освеженная дождем зелень сада казалась обновившеюся. Крупные капли влаги, медленно скатываясь по листьям, тяжело со звоном падали на песок дорожек. Потемневшая Волга ровной полосой отделялась от прибрежных кустов.

Грачи в мудрецовском саду, стихнувшие во время дождя, снова начали оглашать окрестности своим надоедливым криком.

- Какая у вас благодать, - тихо промолвил Зимин, в котором под впечатлением картины просну-лись инстинкты художника.

- Расчудесно! - подтвердила Полушкина. Это "расчудесно" неприятным диссонансом резнуло Зимина. Ему пришел на память вчерашний разговор с Львовским по поводу неразвитости Фени, и он, во что бы то ни стало, решил поспешить заняться ее перевоспитанием.

- Вы читаете что-нибудь, Федосья Васильевна?

- Зимой, когда нечего делать, читаю. Вот Раиса Владимировна мне и книжки дает.

- Она любит читать что-нибудь страшное, - улыбнулась хозяйка, - я ей давала Эдгара По, рассказы Загоскина...

Очередь усмехнуться пришла теперь Зимину.

- Загоскин уж очень устарел, мало ли теперь есть интересных новинок.

- Ах, дайте мне, пожалуйста, - оживилась Феня, - я очень буду вам благодарна.

- Вот когда придете к нам, я вам и отберу несколько книжек.

Перегудова с изумлением взглянула на обоих.

- Да, да, мы решили с Федосьей Васильевной, завтра, чтобы ей не мучиться на солнопеке², писать ее портрет у нас в комнатах. Свету там масса и не жарко, - придумал быстро объяснение фабрикант.

- А фон, а цветы?.. - нетерпеливо спросила Раиса Владимировна.

- Это летом можно написать, тем более, что поза зачерчена, положение уловлено.

Недовольная гримаска мелькнула на лице хозяйки. В своем саду она имела полную возможность быть все время на сеансе, приходить же для этого в чужую квартиру было не совсем удобно. Подобная постановка вопроса ее сердила, она мысленно искала иного исхода, но ничего не могла придумать.

- А если Сила Парфентич не разрешит Феничке приходить к вам? - мелькнула у ней мысль, которую она сейчас и высказала.

- И что вы, Раиса Владимировна, что вы! - возразила Полушкина, - со стороны Силушки препятствия не будет, он оченно был доволен, что с меня рисуют портрет.

Последняя надежда не пустить Феню к художникам исчезла у Перегудовой, она нервно налила чай, передала чашки гостям и как-то странно проговорила:

- Что ж, я рада за вас...

Она насилу могла совладать с собой.

Ни Зимин, ни Феня ничего не заметили.

Художник, обрадованный согласием молодой женщины, мысленно составлял программу ее развития, в то время как Полушкина, несмотря на высказанную ею уверенность, что муж отпустит ее завтра к Хрустальниковой, боялась, что он не разрешит этого.

- Завтра мы ждем вас к нам, непременно, - повторял Зимин Фене, прощаясь с дамами.

Феня не особенно решительно кивнула ему головой, а Перегудова сухо с ним попрощалась.

Максим Давыдович забыл пригласить ее на завтра.

¹ коломянка - сорт однотонной льняной ткани, прочной и мягкой, обычно светлого оттенка.

² солнцепеке

Глава 10

ГЛАВА 11