Глава 3

На другой день около полудня жена Полушкина зашла одна к Перегудовым. Мужу было некогда идти с нею. Полушкин, небольшой купец-бакалейщик, женился на Фене по любви, расчет в этом браке не имел места. В одну из своих поездок в уезд за получкой, Сила Парфентьевич на заводе богача Китайкина¹ встретил свою будущую жену. Дочь вдовы побирушки, изо дня в день пьяной, Феню приютил Китайкин в своей семье, растил и воспитывал наравне с своими дочерьми. Молодому бакалейщику приглянулась статная, красивая, кровь с молоком девушка. Зачастил он ездить на завод, все разные причины находил, то получка кой с кого из рабочих имелась, то товару нового предложить покупателям необходимо. Китайкин смотрел, посмеиваясь, на все его ухищрения, да как-то раз, когда Сила опять заговорил о получках, о товаре, дружелюбно хлопнул его по плечу и сказал:

- Ой, замечаю я, парень, что ни за какими получками, да не за товаром ты у нас бывать-то повадился. Меня ведь, старого, не проведешь, говори прямо.

Замялся было Полушкин, покраснел.

- Не финти, Сила Парфентьич, все хорошо сам вижу; Феня тебе приглянулась; так, что ли?

- Да что там скрывать, Евтихий Сазоныч, - как-то решительно проговорил Сила, - то есть, ни день, ни ночь нет мне от нее покою. Стоит передо мною, как живая. Умом точно помутился от Федосьи Антиповны. Или она, или век бобылем останусь!

И Полушкин рванулся со стула, на котором сидел, точно боясь ответа Китайкина, и намереваясь уйти.

Серьезно посмотрел на него богатый фабрикант, сгреб ладонью свою, с сильною проседью, бороду и на минуту задумался.

- Ин будет так, по-твоему, парень, - проговорил он медленно, точно взвешивая каждое слово, - спроси Феню-то, коли люб ты ей - я не прочь, поженитесь.

Такое внезапное решение Китайкина обрадовало и вместе с тем изумило Силу, - он не ожидал его и почти уверен был встретить отказ.

- Приданое справлю хорошее, из моего дому не выпущу голою, - тем же тоном продолжал фабрикант. - Денег, не осуди, не дам. Може, когда нужда тебе уж очень приключится, толкнись ко мне, не откажу тогда. Сам знаю, парень ты работящий, не пустельга какая.

Спрошенная Феня немного раздумывала; выйти замуж за человека со средствами, молодого, самостоятельного, ей и не снилось. Любви к нему она особой не чувствовала, да и отвращения не было.

- Будет это он меня нежить да холить, - мечталось девушке, - купчихой заживу. Может быть, и Китайкины когда-нибудь мне поклонятся, - проснулась в ней невольная зависть к дочерям приютившего ее богача.

У побирушки ее матери никто и не спрашивал. Феня вышла замуж за Полушкина. Признать это настоящим законным браком было нельзя, венчанья в церкви, записи в церковных книгах совершено не было. Погнусили что-то девицы в моленной, почитал по книге уставщик, и все было окончено. С законной стороны брака не существовало, но тем не менее все в городке признали его².

- Смотри, Силушка, - наставительно сказал Китайкин молодому, когда все поезжане³ разъезжались по домам, - не выпущай вожжей из рук-то. Федосья молода, ты характером-то слабенек, а она ишь какая, Бог с ней, красивая, точно лебедь 6елая, да вальяжная. Голубь, голубь, да и пристращай ко времени.

Молча слушал Сила слова Китайкина. Едва ли он их и понял, - мысли его витали около Фени, около его молодой жены, к которой он рвался всем своим существом, всеми помыслами.

- Так помни, Сила! - еще раз сказал ему тесть нареченный и уехал.

Прошло с полгода, как Феня стала женою Полушкина, но между ними не произошло ни малейшей ссоры, ни одно облачко не затемнило их жизнь.

- Как я рада, Феничка, - встретила Перегудова молодую у калитки своего садика, - что вы ко мне завернули.

Полушкина конфузливо поздоровалась с Раисой Владимировной.

Назвать ее хорошенькою было бы мало. Это действительно был тип великорусской красоты, - высокая, стройная, скорее шатенка, чем темная блондинка⁴, она весело глядела своими темно-голубыми глазами из-под густых "соболиных" бровей. Мясистый нос Фени нисколько не портил крупного овала ее бело-розового лица. Руки и ноги были немного велики, но это вполне гармонировало с ее крупным ростом. Одета она была с некоторыми претензиями на моду. Шерстяное сиреневое платье сидело на ней недурно, голову ее украшала небольшая фетровая шляпа, с нелепым желтым цветком сбоку. Легкая пелерина из драпа песочного цвета дополняла костюм. Глядя на нее, трудно было подумать, что она до девятилетнего возраста побиралась с своею матерью, косматая, плохо одетая, босая. В настоящее время ее не стыдно было бы при-гласить в любую гостиную. Из уличной нищей девчонки вышла красавица купчиха.

Обе женщины вошли в сад.

- А я тут копалась в парниках с цветочными выводками, - говорила Перегудова, показывая свои запачканные в земле руки, - страсть люблю цветы.

- И я тоже, - подтвердила Феня, и почему-то потупилась.

- Сила Парфентьевич говорил мне, Феничка, что вам нужно было переговорить со мною по делу? - ласково спросила Перегудова гостью.

- Да, да, дорогая Раиса Владимировна, слезная моя к вам просьба, научите меня делать искусственные цветы, вы их так хорошо работаете.

- Охотно. Мне это составит удовольствие. Полушкина, услышав о ее согласии, вся вспыхнула.

Ее желание исполнилось.

- Спасибо, спасибо вам большое, Раиса Владимировна, - благодарила она Перегудову. - Сколько вы с меня за ученье возьмете?

Голос ее звучал не сильно, но мягко.

- Что вы, Феничка! Какая тут плата, я и так с вами займусь. Хотите, с завтрашнего дня и начнемте.

- С наслаждением. Нужно что-нибудь купить?

- Пока нечего, у меня все есть, a после я вам скажу.

- Как Силушка-то будет вам благодарен!

На дорожке сада показалась фигура Виктора Семеновича. С ним шел пожилой, худощавый крестьянин. Небольшая седоватая борода окаймляла его загорелое лицо, проницательные, по выражению "скрозь землю видящие" глаза пытливо устремились на сидящих женщин. Это был Федос Алексеев, бывший раскольничий начетчик, в настоящее время помощник местного миссионера.

- Мир вам на доброй беседе, - нараспев поздоровался он.

- Редкий гость, Федос, садись, очень рада тебя видеть, - проговорила Раиса Владимировна, подавая ему руку.

- И вы, здравствуйте, - обратился Федос к Полушкиной.

Перегудов вторично извинился перед ней за вчерашнюю ошибку.

- Что это за ошибка, добрейший Виктор Семенович, - запел бывший начетчик, - пустячки одни. Вот они-то, - и Федос неопределенно развел рукою, больше ошибок-то творят, да каких еще, - от православныя кафолическия церкви отщепились, мечутся по сторонам, истинно, как слепые! - и Федос искоса взглянул на Полушкину, - ничего-то у них нет, a тоже "мы, дескать, неотставшие-то истинные православные, а не вы".

Феня покраснела как кумач; потупя глаза, еле сдерживаясь, она поспешно встала и начала прощаться с хозяевами.

Перегудову, видимо, была неприятна эта сцена. Он в душе бранил себя, что привел Федоса в сад.

Раиса Владимировна понимала неудобство присутствия миссионера⁵, его нетерпимость к раскольникам, и старалась смягчить неприятное впечатление у молодой Полушкиной. Она взяла ее рукою за талию и вместе с нею вышла из сада.

- Приходите завтра, непременно приходите, - шепнула она гостье, прощаясь с нею у ворот.

Феня обещала.

- Видно, не по носу табак, - усмехнулся Федос, - не любят они, когда правду скажешь.

- Слушай, Федос Алексеевич, - нерешительно произнес Перегудов, - я тебя очень уважаю за твои стойкие убеждения, только в другой раз не начинай, пожалуйста, этой распри у меня. Я сам знаю, что они не правы, да ведь разве жена ответственна за верования мужа?

Федос с изумлением слушал говорившего.

- Не только что за него, а и за себя! - ответил бывший начетчик хозяину. - Разве она сама из раскольничьей семьи? Мать-то ейная кто? Наша церковная, хрещеная, а кто сосмутьянил дочку-то в раскол? Китайкин!⁶ Он сам, не кто иной! Прельстил, улещил девчонку перейти, да потом за своего же раскольника и замуж выдал. Тьфу, мерзость одна!

И Федос сердито сплюнул.

Виктор Семенович молчал, справедливость слов Федоса была очевидна. Желая переменить разговор, он начал расспрашивать гостя о вчерашней беседе с раскольниками.

Федос оживился и медленным, убедительным голосом, ежеминутно вплетая в свою речь тексты из священного писания и сравнения, начал рассказывать.

¹Прототипом Евтихия Сазонтьевича Китайкина, очевидно, был Евстафий Семенович Крымов, владелец льноткацкой мануфактуры в селе Большое Яковлевское (ныне г. Приволжск). Начало производства было положено в с. Рогачеве, отчего фабрика и стала называться Рогачевской.

²Богослужения плесские старообрядцы совершали в молельнях. Одна из них находилась в доме Маклашина на Варваринской улице (ныне ул. Урицкого).

³Участники "свадебного поезда" (по Ушакову).

⁴Сохранилась фотография 1886-87 гг. молодоженов Грошевых (в книге - Полушкиных).

⁵Работу по приобщению старообрядцев к православной церкви вели православные миссионеры - священники и бывшие старообрядцы.

⁶Евстафий Семенович Крымов сам был старообрядцем, как и остальные влиятельные яковлевские купцы, тоже вышедшие из крестьян - С.С. Сидоров и В.Д. Дороднов. Вместе в 1882 г. они построили старообрядческую церковь в селе Большое Яковлевское (г. Приволжск). При ней находилось старообрядческое кладбище.

ГЛАВА 4

Copyright © http://www.plyos.org All rights reserved admin@plyos.org