Памятники старины провинциальных исторических городов и проблемы их сохранения в первые послереволюционные годы

Галай Ю.
Памятники старины провинциальных исторических городов и проблемы их сохранения в первые послереволюционные годы // Материалы научной конференции "V Плесские чтения. 1994". С. 64-67.
г. Н. Новгород

Февральская, а потом и Октябрьская революции до предела обострили положение с охраной культурно-исторического национального достояния. В силу объективных обстоятельств особенно критическое положение сложилось в провинциальных исторических городах. Несмотря на то, что в большинстве губернских центров продолжали существовать архивные ученые комиссии, они, однако, никакой реальной силы не имели, потому в сложившихся обстоятельствах повлиять на охрану памятников не могли.

С пассивного состояния дело несколько сдвинулось после того, как 16 февраля 1918 г. в Петрограде была создана Комиссия по охране памятников и, в особенности, 18 мая того же года в Москве - Всероссийский отдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины.

Почти одновременно с ними в некоторых губерниях по почину местных советов стали также организовывать аналогичные комиссии. Например, по решению Второго съезда Советов Рязанской губернии 3 марта 1918 г. была образована Комиссия по охране памятников искусств и библиотек. Перед ее сотрудниками была поставлена задача "не жалеть сил и средств для спасения культурных ценностей"¹. 6 марта того же года Орловский горсовет образует комиссию для собирания "предметов искусства..., в виду того, что многим художественным ценностям угрожает гибель"².

Однако данный процесс был сложным и по времени длительным. К первой годовщине Октябрьской революции было создано всего лишь тринадцать губернских подотделов, секций, коллегий и комиссий по вопросам сохранения памятников истории и культуры, но, по мнению историка Ю.Н. Жукова, "государственной системой охраны к осени 1918 г. не были охвачены полностыо даже районы, прилегающие к Москве"³.

К делу подключился Народный комиссариат по просвещению, который 7 декабря 1918 г. при Отделах народного образования решил "срочно организовать губернские Подотделы по делам музеев и охраны памятников,искусства и старины", которые, оставаясь автономными в пределах губернии, действовали под общим руководством центральных органов Москвы и Петрограда посредством особых инструкторов, командируемых на места. Помимо заведования музеями и созданием новых, в сферу деятельности новых органов входил учет, регистрация и "принятие всех мер охраны памятников искусства и старины". Подотделы укомплектовывались представителем от Губоно (в качестве политического руководителя) и специалистами-художниками, музейщиками, архитекторами, археологами и историками⁴.

По сведениям А. Дауге, которыми обычно оперируют историки, к осени 1919 г. насчитывалось 64 губподотделов⁵. Архивные же данные свидетельствуют, что в начале 1919 г. их было создано всего 21; в следующем году - 39; в 1923 г. действовало уже 70 губернских и уездных подотделов⁶.

Серьезным препятствием своевременной организации подотделов была война. По этой причине они за Уральским хребтом стали создаваться только лишь в 1920 г. Но и они не сразу могли наладить свою работу, а в некоторых местах, например, в Иркутске, после его освобождения была создана секция по охране памятников, но потом почему-то свернула свою деятельность. И только после трехлетнего перерыва, в октябре 1924 г. при Иркутском государственном областном научном музее вновь был организован Отдел по охране памятников искусства и старины⁷.

Существенной проблемой для эффективной работы подотделов было также отсутствие квалифицированных сотрудников. К примеру, в Нижнем Новгороде Подотдел по делам искусства (пятая секция которого ведала делами музеев и охраны памятников) был создан в феврале 1919 г., но и к ноябрю 1919 г. он не мог приступить к работе из-за нехватки специалистов⁸.

Другой широко распространенной причиной, негативно влиявшей на сохранение памятников старины в провинциальных исторических городах, являлось благорасположение местного руководства к данному вопросу. Эмиссар С.И. Лобанов, командированный в феврале 1919 г. в Вятку с целью организации местного подотдела, встретил там непонимание со стороны членов губотнароба, которые, по утверждению столичного представителя, не нашли "возможным исполнить Постановление Центрального комиссариата". И только благодаря настойчивости эмиссара, решившего самостоятельно организовать из вятской художественной интеллигенции коллегию, которая на первых порах могла бы заменить подотдел по делам музеев и охраны памятников старины, дело сдвинулось с места⁹.

Любопытно, что порой в одной и той же губернии существовали противоположные воззрения на охрану памятников искусства и старины. Например, эмиссар Тверского подотдела, отчитываясь о командировке в город Осташков, отмечал, что встретил со стороны местных властей "полное сочувствие и горячее желание" в содействии организации уездного подотдела. В городе Торжок заведующий уездным отделом народного образования прямо заявил, что "у него нет сил для создания Подотдела по делам музеев, да и нет особой в этом нужды"¹⁰.

Центральный орган, каковым одно время являлся Отдел по делам музеев и охраны памятников искусства и старины, в одном их своих отчетов констатировал, что защита народного достояния "была сопряжена с величайшими препятствиями, так как на местах необходимость охраны культурны ценностей считалась несвоевременной и казалась в первые дни революци - защитой старых устоев и буржуазного имущества"¹¹. По утверждению же руководителя Главнауки (занималась также вопросами охраны памятнико старины) Н. Троцкой, местные власти порой даже арестовывали сотрудников подотделов за подозрительную, по их мнению, деятельность¹².

Некоторые уездные исполкомы, исходя из своих эгоистических соображений, вообще отказывались выдавать эмиссарам подотделов коллекции из бывших усадеб, как, например, собрания Клюева и Певцова из Высшего Волочка Тверской губернии¹³.

Приведенные примеры показывают своеволие местной администрации и нигилистическое отношение их представителей к декретам Совнаркома об охране памятников искусства и старины.

Даже созданные подотделы не могли сразу быстро и эффективно приступить к реализации своих полномочий. Кроме перечисленных трудностей, существовала еще одна серьезная проблема - отсутствие денег. Один из представителей подотдела Провинциальной охраны (создан 9 декабря 1918 г. для лучшего руководства губернскими подотделами), отчитываясь о поездке в Смоленск, указывал, что "некоторая вялость в работе Подотдела относится к отсутствию средств. С самого своего существования он не получал из Центра никаких средств. Местный источник же скудный, почти все сотрудники Подотдела совмещают должности"¹⁴.

О слабой финансовой базе губернских подотделов речь шла и в отчете Тверского органа по охране памятников истории и культуры. Например, в 1919 г. было запланировано 1093630 рублей, Москва же отпустила лишь 185000, т.е. 17% от испрашиваемой суммы; в 1920 году 3173000 руб., а получено 782000, или 24%; в 1921 году - 6674000 руб., а реально профинансировано на 3550000 руб., или 35% от плана Подотдела¹⁵.

Становятся понятными сетования тверского эмиссара В.Ф. Ярополова на то, что он за все время работы в 1920 г. на командировки не имел ни копейки и ему приходилось продвигаться по уезду пешком и босым, так как вещевого довольствия ему также не давали¹⁶.

В сходных или близких к тому условиях находились и другие представители губподотделов.

Финансовый пресс продолжал давить и в последующие годы, что приводило к неминуемому сокращению подотделов или, как они впоследствии стали именоваться, Губмузеев. К февралю 1923 г. Губмузеев первой категории было 37 с 195 сотрудниками, а второй - 28 с 68 работниками. Потом штатное расписание Губмузеев первой категории сократилось до 72 человек, а вскоре и общее количество Губмузеев составило всего 32 с 36 служащими. В этой связи, говорилось в одном из отчетов, "отмечается упадок деятельности, а местами полной невозможности достаточно охранять памятники, взятые на учет..."¹⁷.

Организационные и военные трудности, финансовые неурядицы и отсутствие квалифицированных кадров, нежелание и подозрительность местной администрации, в совокупности с ее правовым нигилизмом - все это существенно затрудняло в провинциальных исторических городах охрану памятников истории и культуры. Тем не менее, благодаря энергии и беззаветной преданности подавляющего большинства представителей губернских подотделов, мы обязаны сохранению дошедшего до нас художественно-исторического наследия. В этой связи можно согласиться с мнением современника, высказанным в 1922 году: "И когда оглядываешься на пройденный путь, знакомишься с напряженной и громадной работой, проходившей нередко в тягостных условиях, в борьбе с отдельными лицами и целыми учреждениями, с самыми неожиданными тенденциями и противоположными стремлениями, тогда можно сказать, что результаты работы и ее характер были весьма значительными и полными созидательного начала"¹⁸.

¹ Народное просвещение. 1927. № 10. С. 165.

² ИЗВЕСТИЯ ВЦИК. 1918. 20 марта.

³ Жуков Ю.Н. Становление и деятельность советских органов охраны памятников истории и культуры. 1917-1920 гг. М., 1989. С. 178-179.

⁴ Народное просвещение. 1918. № 22. С. 12 - 13.

⁵ Художественная жизнь. 1919. 1 декабря.

⁶ ЦГА РФ. Ф. 2307. Оп. 8. Д. 252.Л. 12.

⁷ ЦГА РФ. Ф. 2307. Оп. 3. Д. 57.Л. 43.

⁸ ГАНО. Ф. 1684. Оп. 1. Д. 29. Л. 6.

⁹ ОР РГБ. Ф. 670. Лобанов С.И. № 1. Д. 52. Л. 2 об.

¹⁰ ГАТО. Ф. Р-201. Оп. 2. Д. 394. Лл. 70 об., 81.

¹¹ ЦГАРФ. Ф. 2307. Оп. 3. Д. 53.Л. 10.

¹² Наука и искусство. 1926. № 1. С. 37.

¹³ ГАТО РФ. Р-488. 0п. 5. Д. 18. Л. 14.

¹⁴ ОР РГБ. Ф. 670. Лобанов С.И. № 1. Д. 61. Л. 2.

¹⁵ ГАТО РФ. Р-488. 0п. 4. Д. 18. Л. 16.

¹⁶ ГАТО РФ. Р-488. 0п. 5. Д. 19. Л. 18 об., 19.

¹⁷ ЦГА РФ. Ф. 2307. Оп. 3. Д. 141. Л. 99.

¹⁸ Казанский музейный вестник. 1922. № 1. С. 30.