Дмитрий Семеновский.
|
| главная | экспозиции музеев | [статьи] | контакты | сервис | галерея | фото | история Плеса | форум | ссылки |
|
|
|
Дмитрий Николаевич Семеновский (1894-1960) известен в основном как поэт и мемуарист. Но писателю были знакомы и другие жанры. Рассказ Семеновского "Жар-птица" был удостоен 1-й премии на конкурсе газеты "АгитРОСТА" в 1919 году. Небезынтересно, что 2-й премией был отмечен рассказ К. Федина, 3-й - А. Неверова. В 20-е годы, на клубной сцене, с успехом шла его пьеса "Красная зорька". Им написаны очерковые книги о Палехе и Мстере. Уверенная рука прозаика чувствуется и в предлагаемом вниманию читателей дневнике.
Поэту, выросшему на берегах чистоструйной Молохты, суждено было прожить жизнь в доме на центральной площади Иванова. В тесной комнатке, бывшем гостиничном номере, не было места даже для письменного стола. Правда, библиотека каким-то чудом размещалась. Закрытые окна не спасали от круглосуточного грохота трамваев. Не мудрено, что Семеновские в тёплую пору стремились вырваться за город. Дальние поездки были не по карману. Выезжали обычно в деревни на берега Молохты, Нерли... После войны - в Заволжье. 1928 год был нелёгким для семьи. Умер измученный долгим недугом отец поэта, тяжело болел четырёхлетний сын. Поэтому, очевидно, решено было, пережив трудный год, забиться подальше от Иванова, поправить здоровье сынишки, отдохнуть самим. После предварительной разведки был облюбован тихий волжский городок Плёс. Г лава семейства, ко всему, вознамерился тем летом, вдали от редакционной суеты, хорошо поработать. В издательстве "Недра" находилась рукопись большого сборника его стихов. На стадии, весьма далёкой от конечной, пребывали нелёгкие переговоры с редактором о составе книги. Помимо этого, предстояло написать 5 листов прозы. О том, как был прожит месяц того далёкого лета 1929 года, и предстоит узнать читателю. Но вряд ли дневник, без затей озаглавленный "Дни нашей жизни", заслуживал бы огласки, если бы содержание его ограничивалось лишь событиями частной жизни. Со страниц дневника предстаёт нечто, имеющее интерес не для одних лишь биографов поэта. Это - портреты плёсян и людей заезжих, события жизни городка и преломление в ней совершающегося в большом мире. Наконец, это - Волга с её лодками, пароходами, пристанями, проносящиеся над ней грозы и догорающие закаты. Фактам сугубо частным почти не остаётся места. Нет столь навязчивого в наши дни сетования на внешние обстоятельства. А ведь бытовые условия, судя по записям, были, пожалуй, посуровее нынешних. Натягивались отношения с издательством: присланное из ореандских кущей письмо редактора оскорбляло самоуверенным диктатом. Да и погода тем летом не баловала "дачников". И уж где бы, кажется, как ни на страницах тетради, не предназначенной для посторонних глаз, изливать огорчения? Но холода, дожди, цены, даже письмо Ангарского фиксируются как бы мимоходом. Интерес сосредоточивается на главном для поэта: людях (в том числе и близких), их судьбах, жизни природы. "Дни нашей жизни" занимают особое место в наследии Дм. Семеновского. Других столь подробных подневных записей в его архиве нет. Хотя записные книжки время от времени появлялись в хозяйстве поэта. Трудно сказать: с дальними видами или под настроением заполнял поэт страницы тетради, заведённой ещё накануне поездки, после побывки в родном Юрьевском. Но дневник пригодился тем же летом. В конце тетради - черновики двух рассказов, материал для которых почерпнут на её же страницах. Первый начат в Плёсе. Вероятно, работа над ним и другими, упомянутыми в дневнике, и прервала подневные плёсские записи. После 10 июля они прекращаются, хотя замышлялся дневник на всё лето. В ноябре, в Иванове, в нём сделаны две последние, контрастно скупые по сравнению с летними записи. Плёсское лето 1929 года оказалось "урожайным" для поэта. Как-никак, но был согласован с редакцией состав книги стихотворений "Земля в цветах". В начале 1930 года она вышла в издательстве "Недра" с предисловием М. Горького. Вчерне была закончена заглавная повесть сборника "Хлеб", увидевшего свет ещё через год, в том же издательстве. Среди включённых в него рассказов - два плёсские: "Журавли" и "Трава". Книгу встретили хорошо. Наконец, памятью о лете остались "Дни нашей жизни". 14 июня. 10-го, в понедельник, вечером, приехали в Плёс. Это уже вторая поездка. В конце мая ездили на разведки. На пароходе - разговоры о том, как копейку добыть, как прокормиться (в революцию разговоры были политические и религиозно-философские. Парень-точильщик, в лаптях и модных - в полоску - брюках, просивший у всех хлеба; его планы ("Поеду в Родники, там - нарпит, обеды за 30 коп."). Баба, недовольная песнями экскурсантов-школьников: - Песни-то как собачьи!.. Говорили ещё о том, что нынче рожь на высоких местах хорошо засела, а в низинах вымокла. Пароходная служанка с гармошкой, певшая в каюте пом[ощника] механика о том, что её так мальчишки любят, что "только кофточка трещит". Ребёнок с раздвоенной губой, больная баба. А в Кинешме2 на вокзале (в первую поездку на обратном пути) - сезонники, слезшие ночью с поезда, и служащий, всё выгонявший их. Его разговор в дорчеке с дежурными: - Выгонять-то будем, что ли? Зимой в мороз выгоняли, а теперь - не зима, и на воле пробудут!.. Но всё-таки не "выгнали". На пристани - песни грузчиков:
На пароходе - шум по поводу загадки, заданной мужиком экскурсанткам в коротких платьишках: - До чего дойдёт советская юбка? (Предполаг[аемый] ответ: до пупка.) Оказывается, Новлянское - на Волге (пристань Савитово, недалеко от Плёса; следующая, к Кинешме, остановка - Семигорье). Живём "в полугорьи" на Преображенской ул. д. 8 (Иконниковой). Агриппина Ивановна Иконникова, по определению ехавшего с нами на пароходе плёсского парня (он - "председатель" чего-то) - старушка "брюзгливая". По её рассказам, она хорошо управляется с вёслами даже в "беляк", не любит, когда бабы зубоскалят на лавочке в праздник, не уважает людей, которые "на чертуне едут (чертыхаются), лают да облаивают"; в прошлом году у неё был жилец, который всё "спотыкан" пил. Один из её жильцов оставил на стене надпись: "в этой квартире в августе м-це 1926 г. был из Ив.-Вознесенска В. И. Кузнецов". Про снег в погребах, которого нынче хватит, наверное, только до пол-лета, А. И. сказала, что он был неглубокий, его оттепелями хватило, он и "заморозился". Старушка нервная, её и воробьи пугают, поселившиеся под крыльцом; она собирается облить их гнездо керосином. Хлопотливая, заботливая: жнёт серпом траву набивать тюфяки, в огороде копается, убирается по дому. Набожная, несчастная; старая дева; с рыданьями рассказывала о своей жизни. Ей больше 70 лет. Сухая, с мутно-голубыми глазами, а ещё сама воду носит. Как высохший таракан. "Бабушка зацарапалась у себя, как саранча в коробке",- сказала утром мамуля3. Первые дни нашей плёсской жизни прошли в хлопотах о пайке, о прописке. Вчера, в Вознесенске, ели уже пироги из плёсской муки с яйцами и луком. Письмо от Лукьянова4. Вечером - в окне Волга, заря с зарёй сходилась, в берёзах щёлкал соловей. Мы с В[а-рей] писали письма. Сегодня послал письма: Лукьяновым, Колоколовым5, Голубевым6, Горькому, Пришвину. В среду (12-го) послано письмо и 21 стихотворение в "Недра" Ангарскому7 в ответ на его неприятное послание8. Ещё раньше послано: "В груди, как сад, цветёт канон..." Дни ветреные, холодные, с дождём. В Иванове встретил И. Н. Нефёдова9. Он председатель кружка "безбожников" (!). "В самое пекло попал..." В прошлое воскресенье (2-го) был с Валентином10 в селе11". Рожь пошла в трубочку. Приезжали Катя12, Махов13. Ходили в больницу (мы с мамой). Ш [ура]14 лежит одна. Катя садила помидоры. Стихи: берёзка, срубленная осенью, весной выпустила почки и развернула маленькие листья; даже она хочет жить. (По дороге на платформу 3 июня.) Вечером в воскресенье девчонки на селе пели прибаутки:
Мой "производственный план" на лето: к 1-му сентября надо написать 5 листов художественной прозы. То есть 1/2 листа в неделю, а если перевести это число на газетные строки - 100 строк в день (строка в 30 знаков). 30 Х 100 = 3000; 3000 X 7 = 21 000; 21 000 X 2 = 42 000 зн. = 1 лист в полмесяца. Варя с Колей15 пред отъездом получили свои карточки. Снимок удачен.
14 июня. Пришли маляры. Есть ли у Даля: "хизнуть"16? Хорошая рифма к "жизни".
17 июня. Два дня кой-как набрасывал по 100 строк (3 странички), не успеваю только переписывать. Третьего дня - страшный ветер и холодно, вчера, в воскресенье, было теплее. Ходили гулять за Плёс на обрывы. Воздух густой, смолистый, как брага (когда берёзкой после дождя пахнет - ситро, а обыкновенный, комнатный воздух - вода). Нынче - денёк с облачками, но тепло. Вчера вечером хорошо пописалось при лампе. Была красивая заря в синих лентах облачков. Продолжаю "Хлеб"17. Следующий рассказ - лирический, "Бумажка". Настоящее художественное произведение - то, в котором через малое и частное сквозит большое общее. Начинает поспевать земляника, видели - краснобокую. Цветы: дрёма, незабудки (в лесу), лютики, одуванчики, кашка розовая, голубенькие цветочки, названия которым не знаю ("толпа синевенечная"). Нынче были на той стороне Волги. Цветут калина, иван-да-марья, белая кашка (похожа на бубенчики-пуговицы на ризе, шарики на туфлях), лиловые колокольчики, шиповник. Переправлялись на пароме, видели дурачка и сбируна-мальчишку. (Дурачок), когда паром пошёл обратно и сходни были отняты, бросился было на берег, потом заревел: - Меня арестуют! Ему сказали: - Кому ты нужен?.. Старик с чайником насмешливо спросил: - Табачку-то купил ли? - Денег нет... Ему дали папироску. Молодая баба сказала: - Он спляшет за папиросу-то. Намедни плясал... Но плясать он не стал, сидел и пускал дым через нос. Рябой, босоногий. - Откуда ты? - Из Сосновика... Мы искали яиц. Не нашли. У плёсских частников яйца - 65 коп. Коля собирал раковинки и камешки.
Камешки на Волге самых разных форм, цветов и оттенков: синие, зелёные, жёлтые, белые, красные,
шоколадные, разноцветные с жилками.
Ночью - дождь, гроза с громом и молниями, тучи шли с севера. Дождь пошёл скоро.
18 июня, вторник. Катались на лодке около 2-х часов (хотя взяли с нас за 1 ч. 20 м.- 70 коп.). Волга прекрасна. Тихая вода, как стекло. Сначала мамуля робела, потом - понравилось. Мимо шёл пароход. Качались на волнах, как в зыбке. День знойный, но от воды прохлада. Названия пароходов: "В. Г. Короленко", "Композитор Бородин". Дачный (Кинешма - Плёс) - "Прибой". Буксирный - "Талант". Паром тащит "Воробей". А то есть ещё "Чижик". Середь дня - гроза (шла стороной, но и нас побрызгало). Работа моя в плачевном состоянии. Нынче должен отделать 400 строк, чтобы не запустить её. Срезал осинку на палку Коле, ободрал кору. Наутро палка покраснела, будто на теле дерева выступила кровь. И листья осенью на осине - красные. Есть тут какая-то связь. 19 июня, среда. Весь день работал не выходя из комнаты. Сидели с Колей на горке. Вдруг из-за кустов выходит мужик с чёрной бородой, большого роста, косолапый. Идёт и постукивает двумя большими старыми костями. Прошёл всю улицу, глядя в землю. Остановился у какого-то домика и кому-то в окно рассказывает: - Не могу ходить на пристань - ноги болят. Вот кости собираю, продаю. За пуд 50 копеек дают. Сказал и пошёл дальше. Тут остановила его наша соседка, хромая Таня: - Гараня, нынче к нам дачники приедут, сходи с нами на пристань встретить. - Ладно, схожу. Только вот ноги у меня болят. Нынче мальчишки велели мне крапивой пожечь. Я скинул штаны да и нажёг. Ну вот, и стало получше. Бабушка рассказала мне про этого мужика. Он дурак. Жил напротив в деревне. Собирал. Накопил 100 рублей. Какой-то хитрый мужичок из исполкома отвёл ему землю в овраге. Там он построил избёнку, как собачью конуру, и стал бесплатным сторожем хитрого мужика. Теперь таскает тяжести, колет дрова. Бабушка сказала, что звать его работать невыгодно, жрёт, как скот. Расколол ей как-то полсажени дров, от которых все отбивались. Она ему за это 40 копеек. А он: - Ну что же, и это деньги. Сколько на Руси дураков! 20 июня, четверг. Ходили за Плёс, в лес на новые места. Рожь на опытном поле здешнего с.-х. техникума мне по шею, колос сформировался. Солома зелено-голубая, сизая. Овёс - вершка в два. Цветы: бессмертники, анютины глазки, фиалки, кукушкины слёзки (лиловые цветочки, похожие на фиалки, с рябыми листочками), ромашки, хвощи, папоротники. Коля ел яйцо: - У яйца белок и желток, а у глаза - белок и зрачок. У бабушки - драма. Приходили смотреть комнату, запросила 50 р. в месяц. Только переглянулись. Перевод из "Лит. газеты" - 12 р. за напечатанные стихи ("Первым пухом увенчались") . Принесли из лесу букет разных цветочков, вечером пахло в комнате фиалками. Донимают комары своим голодным, жалобным, грозным, назойливым писком. Все мы искусаны, в пупырьях. Навозница. Если в воскресенье - троица, то нынче, д. б., семик. ^
21 июля. С утра - дождичек. Потом день разгулялся. Пришло письмо от Олёны. [поправлено авторучкой: Колоколова Елена Михайловна (1904-1985) - жена Колоколова Н.И., библиотекарь] С Колей ходил за фиалками. Мамуля читала роман (без конца) "Тайны царскосельского дворца", который дала бабушка. К бабушке приехали племянница Фаня с дочкой. Ничего не написал. Купили с мамулей по брезентовым туфлям. Игра в "гусика". 22 июня. Суббота. Базар, купили сметаны, курку. Втроём ходили за фиалками (опять по направлению к дер. Дудолову), дурачились, мамуля разорвала чулок и расстроилась. Были в бане у соседей. Завтра - Троица. Фаня - жена кинешемского торговца, златозубая, практичная - знает толк в яйцах, редиске, покупает смело и умело. Девочка - падчерица ей. 23 (июня]. С утра ходили по церквам, украшенным берёзками, липками, рябиной. Потом два часа катались на лодке. Лодки на Волге, как скорлупки, вёсла двигаются, точно руки марионеток, и блестят (или лучше: вспыхивают), как стеклянные. После обеда бродили по лесу, рвали фиалки, пришли к миловскому стаду (что оно - миловское, узнали от подпаска, лицо его осыпано густыми пятнами веснушек). Возвращались берегом Волги. Везде такая красота! Получили книгу колоколовских рассказов. Коля рассказывал об духовом оркестре на пароходе (нынче почему-то целый день на пароходах гремела музыка): - Все дяди играли грубо, не гладко, а один - играл гладко, золотом, золотой трубой. А те играли печеньем с полосками, не гладко, дураком (?-Д. С.) играли. Звуки представляются ему как что-то конкретное. Вечером в нашей комнате сильно пахнет фиалками. Большой букет их стоит на лежанке. Рядом - роза из бабушкиного садика, в бутылке. Приехал муж Фани, пьяный, пошёл на могилу и уснул там. Нынче у меня день отдыха (впрочем, и вчера, и третьего дня ленился). Надо взять себя в руки. Мамулино наблюдение: когда мужики здороваются, руки у них тяжёлые и жёсткие, как крючки. Рукопожатие неуклюже, как-то неумело. Возьмёт твою руку своей, как будто деревянной, и быстро отнимет. Садятся они на краешек стула, сидят прямо, не то чтобы развалиться, прислониться спиной к спинке стула. Когда шли к Миловке, навстречу попались парни, человек пять, босые, одетые совсем не по-праздничному, бедно, не по-ивановскому. Пели частушки. Поравнялись с нами, видимо, застыдились, замолчали. А - прошли, заорали не в лад, грубыми голосами:
Дальше мы не разобрали. Народ здесь бедный, рубль дорог. Бабы и девки идут на базар босые, только войдя в Плёс, обуваются. Вечером пришёл муж Фани, пьяным голосом пел, что "вино - оно на радость нам дано". Бабушка тонким страшным голосом пела священные песнопения. Похоже, она немножко не в своём уме. Говорят, в молодости страдала нервным расстройством. Утром, когда выходил из церкви народ, видели женщину, точно сошедшую со страниц Островского: длинное широкое платье с кротовьей опушью, гордая осанка. Лица я не видел; мамуля говорит, что лицо - молодое ещё и гордое; наверно, бывшая плёсская купчиха. Вообще, бывало, здесь ходили нарядно. Бабушка рассказывала про парчовый сарафан какой-то своей родственницы. Она его пережигала, чтобы выплавить из него серебро. Серебра вышло что-то много.
24 [июня}, понедельник. Духов день. Ещё вчера вечером собиралась гроза, нынче весь день - дождь, но тепло. Письмо от Григория Макарыча18. Мужа Фани не видно - не уехал ли? Вечером под ящик, которым накрыта курица, подкрался ёж. Бабушка пошла в погреб, услыхала крик курицы, перепугалась ежа. Курицу вытащили, я в рукавицах вынул ежа - Фаня светила лучиной - и отнёс его в лесок, за колодец. Он свернулся клубком и, как мяч, покатился в канавку. Бабушка боится: появление ежа - нехорошее предзнаменование для всей улицы. Мне хотелось успокоить её. - Думаете, прибава? - с сомнением сказала бабушка.- Артист у меня жил, так говорил, что это - нечистый дух... Пишу. Коля весь день рисовал, шалил. Мамуля читала колоколовские рассказы. У неё нос чешется - тоже недобрая примета: к покойнику. И сколько этих примет!
25 [июня]. Резали курицу. Я держал, бабушка вынесла нож. При виде ножа курица забилась, закричала,- должно быть, поняла, что её ждёт. Бабушка отрезала голову,- тело продолжало вырываться и биться, как будто курица была ещё живая. Из горла капала светло-красная кровь. Бабушка сказала: - Не закапайте, батюшко, Дмитрий Николаевич, брюки... Ежей, воробьев боится, а курицу зарезала бесстрашно. День - дождливый. Бабушкины гости уезжают. У курицы был живой чёрный глаз в золотом, янтарном ободке (рыбий, птичий глаз - жимолость), рябые перья. Когда бабушка подошла с ножом, она втянула голову в плечи, съёжилась; когда бабука резала, сидела смирно; зато как после забилось туловище! Мне показалось даже, что оно крикнуло. "Голос переломился" - выражение, годное для рассказа. Приходила Зайцева с подругой - носатой евреечкой (мамуля ходила за ними), смот-и комнату - бабушка отдаёт её за 39 рублей. Но снять, кажется, не решаются. Ба-ушка ходила на пристань за дачниками, но хлопоты её тщетны.
26 июня, среда. Ходили втроём в лавки. Купили в ЕПО сливочного масла, а у прохо-вшей бабы - творогу. По городу летит тополёвый пух, как погода... словно распороли яад городом большую перину. Перепадают дождички. Волга - оловянная, свежо. К вечеру небо расчистилось, светило солнце. Мы с Колей ходили гулять, были у пруда,, где он усматривал головастиков, лягушек, жучков. Всякая живая тварь для него: "кто" ("ме-и кто-то укусил", "Папа, кто это с двумя головами?" - о какой-то козявке). Потом фошли к Миловке. Ещё кукует кукушка.
Побыли у Волги, парень собирал раковинки, мыл их в воде. Садилось солнце, даль - 1 сизой мгле, вода - как стекло.
27 июня. Перепадали дожди. Всё-таки мы немного погуляли. Написал только страничку - распустился совсем. Парень поёт песенки:
(во время раздевания). Или, придя "в восторг", занимается словотворчеством:
28 июня. Парня весили. Вытянул 19 килогр. 500 гр. (1 п. 8 ф.). В прошлом году 22 июня (4 г. 1 мес. 13 дн.) весил он 18 килогр. 400 гр. Значит, за год прибыл только на I килогр. 100 гр. (2 3/4) ф.). Писал. После обеда сходили на кладбище. Земляника почти поспела. Могилки - в землянике, в шиповнике, в цветах. Лежат на них круглые, очень правильной формы камешки. Мамуля вернулась с кладбища расстроенная (я вернулся раньше): хоронили кого-то из здешнего санатория, умершего от туберкулёза. Тихий, редкостный вечер. Ни один листочек не шелохнётся. Мошкара над вершинами деревьев. По Волге - чуть заметная рябь. Кто-то в лодочке красиво играл на баяне. Заря была чистая, без облачка, горела долго. Трава: кустики зелёных перьев, повилика с круглыми листочками, подорожники с зелёными червеобразными пестиками, белые бубенчики кашки, одуванчик, лопухи, метлика, розетки с каплями росы и дождя, матрёшки, лютики, какие-то ёлочки, большие и малые, тимофеевка, клоповник, просвирник. Чистотел с жёлтыми цветами.
29 июня. На базаре пестро, людно. Паром до отказа нагружен мужиками, бабами, подводами. Бабы пробуют глиняные горшки, звенят ли? У торговца табачными товарами увидел старый "Вестник шанявца" (1917 г.)19, попросил посмотреть. Он ска- зал: - Я вчера и сам занялся (зачитался.- Д. С). "Занялся" он стихами Р. Тагора. Я давал ему пятачок, он не взял,- подарил журнал. Поют слепые: мужик с изрытым лицом в рыжей бородке, с обнажённой лохматой головой; закрытые глаза скрыты нависшими кустистыми бровями; одет в порыжелый пинжак и лапти; рядом - мальчик-поводырь: детское пухлое лицо, буцы на ногах. Поют в унисон, как все слепые, под гром проезжающих телег и базарный гомон; я запомнил их песню:
Будет на свете ставление,
Пропев стих, слепец прибавлял заученным говорком: - Поделитесь, милостивые благодетели, воспитатели, рабы Христовы, сотворите святую милостыню, себе во здравие, поминаючи родителей ваших... И такой покорной безнадёжностью звучало это прибавление, что сердце болело. Последние слова слепец произносил, точно вздыхал. Редко-редко в его чашку падала копейка. И такая в этом чувствовалась старина. Вот она калечная, убогая, тёмная Русь. Не умерла она. Живёт бок о бок с лозунгами о строительстве социализма и соревновании масс. Другой стих о разлучении души с телом - не запомнился. В нём рассказывается, как "не красное солнце в небе закатается, душа с телом разлучается, пришли к душе ангелы-архангелы: - А что ты, душа, делала? - Богу молилася, во святую пятницу постилася, нагих одевала, от тёмныя ночи укрывала". Я прошёл мимо калек не один раз. Они начали закусывать. Слепой истово, не спеша, отделяя кожицу от луковых перьев, откусывая луку, откусывая чёрного хлеба. У мальчика кусок был побелее. Простые люди едят, будто обряд совершают. Как хорошо смотреть на них в это время! Вспоминается, как контраст, песни московского бульвара. Пел тоже слепой, гармонист:
Разница! Открытка от Макара Пасынка20. Славный он человек. Приходили Н. Зайцева и жидовочка. Всё смотрят комнату, а не снимают. Бабушка нервничает, пьёт валерьянку с ландышевыми каплями. Начался день дождём и кончился им. Середина дня была без дождя. Вчера и сегодня писал по четыре странички.
30 июня, воскресенье. Тепло, с утра дождик, к обеду день разгулялся. Мамуля расстроилась тем, что пироги вышли сырые. Принесли фиалок; посидели у Миловки над Волгой. Когда возвращались, нерешительно покрапывало. Тихий вечер, заря с синей тучей. Вечерняя печаль. Цыгане у пристани разбили палатку. Коля сравнил тощего цыганёнка с муравьем; мамуля говорит: "Похоже". Он карабкался в гору, чёрный, суетливый, как муравей. Послали Е. Колоколовой письмо. Писал, вышел на террасу покурить. Светало. Золотой полумесяц стоял высоко в небе; утренняя дымно-розовая заря раскинулась над Волгой; лёгкое, дымное облачко бежало над зарёй; мерцала в заре звёздочка. Волга - неподвижная, будто отлитая из стекла. Над Волгой - чёрные, как угольные, застывшие деревья на сизом фоне дальнего леса. Тянуло утренним холодком. Такая красота! А написалось мало. Зимой привык сидеть по ночам. Теперь же и ночи почти не бывает.
1 июля, понедельник. Вышли с Колей на террасу. С Волги доносилось пение, пели в несколько голосов. Коля сказал: - Поют, точно ветер. Правда, пение доносилось порывами, похожими на порывы ветра. Тонко сказано. Как свежо восприятие ребёнка! Он, как Адам, видит мир только что сотворенным и всему даёт имена. Он видит в предмете самое существенное, его восприятие не притуплено знанием, полученным раньше. Он воспринимает предметы импрессионистски. Восприятие взрослого менее непосредственно и более шаблонно, оно проходит через позднейший опыт, через сумму позднейших, обезличивающих впечатлений. Надо смотреть на мир детскими глазами. И надо учиться у детей видеть его. Верить первому впечатлению. Ходили за санаторий. День без дождя.
2 июля. Были в Миловке. Это учхоз сельскохозяйственного техникума, бывшая горбуновская усадьба. К вечеру пошёл дождь, шумел всю ночь. В лесу встретилась толстая дама, мамуля сравнила её с лиловой репой. Слепни, поспела земляника, овёс пошёл в трубку - лето. Ложась спать, парень в порыве нежности сказал: - Какую мне маму надо, такая у меня и есть. И папа тоже.
3 июля. Бабушка нашла дачников - двух старушек и девицу. Послал открытку Макару Пасынку. Дачницы проживут дней десять. Бабушка запросила с них полтора рубля,- пустила за рубль. Теперь ей кажется, что это дёшево, но всё же, видимо, она довольна, успокоилась. Она чувствует себя солдатом на посту. Давеча, увидав меня в окно, так ревностно бросилась ставить самовар: - Сейчас я вам самоварчик разожгу!.. И сама внесла его в лестницу. Наверно, у неё ощущение человека, поступившего на службу. Теперь ей не нужно ходить на пристань, чего она так не любит. Нас, по её словам, ей бог нанёс. Очередные рассказы: 1) о бабушке 2) Об Олёшкином девичнике и 3) На тему Мануильского21 (жертва - подробнее в книжечке). Дождь, грязь, но не холодно. Был у стариков Смирновых, родителей Н. П.22. Отец был городским головой, старичок торговой складки, мать - моложавая. Вышел брат-студент23. Хотелось попросить книжек для мамули, да с первого раза неловко, а они не предложили (хотя я заводил разговор о книгах). Коля, вздев на дужку замка бумажку, сказал: - Я шнул. Что значит шнул? Пошил один раз (сделал один стежок).
4 июля. С почты нам будут доставлять газету, с нынешнего дня - "Известия", внёс 50 коп. Написал Балдину24, чтобы сюда присылали журналы. Заканчиваю "Хлеб", вышло (вчерне) на печатный лист (коли не больше). Отделывать - в сентябре. Парень наш нынче рассказал, почему боялся сниматься: - Мы перейдём на карточку, как снимательные картинки, и нас, живых, не будет. Мы будем на карточке. Вот маленький дикарь! Насчёт снимательных картинок-забавно. Мамуля сидела на лавочке, неподалёку было стадо, шёл Гараня. Обращаясь к ней, сказал с гордостью: - А я не боюсь коров-то, они меня не забудают! Сильный бородатый человек, а по разуму - дитя.
5-6 июля. Вчера ходили на Ключи, мамуля стирала. После дождей сыро, слепни. Мы жгли теплинку. Вечером заходящее солнце золотым столбом отражалось в Волге. Я ходил за папиросами (менял деньги), зашёл на пристань, где дымил "Прибой". Даль была сизая, туманная. Коля сказал: - Лес как черника. Великолепно. А нынче утром он забрался ко мне на кровать и, разглядывая мои ноги, сказал: - У тебя косточки, как у курки. И верно: при моей худобе они выступают - тоненькие, непрочные - как куриные. На базаре баба - толстоногая, толстогубая, с маленькими глазками,- ища у людей сочувствия, причитала, выла. У неё вынули на пристани деньги, двадцать рублей. Пёстрая, яркая толпа; запахи дёгтя, сена, конского пота, говор, движение. Красно-огненные платки, жёлтые, зелёные юбки, кофты. Старик в пинжаке, линялых, синих когда-то, а теперь бледно-голубых штанах, с бородой - развесистой и седой, через весь базар кричит кому-то (наверно, жене или дочери): - А ты яблоко купи!.. Благообразные, иконописные, с кудрявыми волосами, бородами в завитках мужики. Девочка, у которой мы покупали яйца. - Больно мелки!.. Насмешливая улыбка: - Не сама неслась... Старичок-продавец в ларьке инвалидов, необычайно вежливый и милый. - Есть папиросы "Куба"? - Есть, пожалуйте-с. - А "Сафо"? - Кроме тех, какие вы изволили назвать, нет-с. Приглашал Колю на завтрашний кооперативный праздник: - Конфетками будут делить-с. На Кооперативной горе... Знаете? Раньше она называлась Шоровой... А пред этим сказал: - Желаю этому молодому человеку побольше солнышка - загореть, поздороветь. Глазки у него светло-голубые, над одним - тяжело нависло веко, и мне сначала показалось, что на нём - бельмо. Парни и девицы здесь здороваются словами: - Извиняюсь! Пардон! Мамулины наблюдения (разговор перед сном): Весна вся влажная; идут дождички, пахнет мокрой душистой листвой, даже птицы поют сочно, влажно. А осень - сухая. В конце лета, перед осенью, бывают деньки с сухим треском кузнечиков за полевым пряслом. Этот сухой треск даёт настроение всему пейзажу, служит лейтмотивом его: и трава сухая, иссохшая, и покоробленные сухие листья, и вечера без росы. Любит она природу и тонко чувствует. Но и людей она примечает хорошо. Художница. Бабушка нынче - именинница. Был у неё гость - сосед, она принесла нам сладкого пирога с курагой. Но торжественность её праздника омрачена: получила письмо - её любимая племянница Лиза поехала в Иваново на операцию. Примета плохая: в такой день - горе, весь год - горе. "Хлеб" сегодня надо закончить.
7 июля. Прелестное утро. Подошёл пароход с музыкой. С парохода слезли музыканты с трубами. В ожидании сбора пионеров мы походили по площади, зашли в церковь, посидели над Волгой. Разгружалась баржа с русской горькой. А Волга вся в чешуе, как большая рыба, то синяя, то серебристая. Под навесом торговых рядов сидели плёсские девки в пунцовых, жёлтых, голубых юбках и столь же разноцветных платочках. Ну, прямо - пасхальные яйца. А лица - румяные, а глаза - любопытно-насмешливые. Застучали барабаны, запели пионерские трубы, наша смена с красными флагами, с плакатами разместилась на площади. Неорганизованная молодёжь баловала весами, преобразив их в подобие качелей, вследствие чего их сняли после. Музыканты со своими трубами лежали на траве возле Воскресенской церкви. С площади пионерия, под музыку и песни, двинулась по Набережной на Кооперативную гору. Сзади шли родители, больше всё дачники, с неорганизованными малышами. Пёстро, весело. Звонко раздаётся соло:
Хор подхватывает:
Ребята рассыпались по горе, ряды расстроились. Страшен показался нам бывший среди них урод в полосатой комбинации - полоска белая, полоска чёрная - какой-то клоунский костюм. Ещё на площади мамуля пришла в ужас, увидев этого мальчугана. Безобразный, расплющенный и, в то же время, нависший над губами нос - Коля всё сравнивал его с шишкой,- подбородок и нижняя губа выдались вперёд, верхняя ушла назад. Когда смотришь, кажется, что у него нет чего-то: нёба или верхней челюсти, рот не закрывается. Слезящиеся глаза, громадная раздавленная нескладная голова, гигантские уши, тонкие и длинные, как прутья, руки (в каких-то шрамах) и ноги, гнусавый голос. А шалун - намочил волосы, задирал других ребят, играл. Тоже хочется жить. Узнали мы, что он - сын здешней акушерки, родился с заячьей губой, раздавленным нёбом и чуть не без носа. Уши были ещё больше. Делали операцию - убавляли уши, сшивали губу. И всё-таки мальчик такой, что глядеть страшно. Уши у него опять растут. Вместе с другими ловил он на крючок пакетики - не поймал. (Вообще красивых детей мало - больше какие-то весноватые, а один - даже пегий, как Васька Бахвалов25; с белыми пятнами на тёмном лице.) Музыканты (у одного хороша косоворотка, расшитая васильками и жёлтыми листьями), усевшись на краю небольшой зелёной котловинки, потешали народ музыкой. Звуки трубы побольше - туманные воркующие, самой маленькой - резкие, яркие. Потом началась официальная часть - речи. Ораторов было много. Представитель плёсского горсовета говорил редко, раздельно: - Товарищи... поздравляю... вас... с Международным праздником кооперации... Дык вот, товарищи... сегодня... в сегодняшний праздник... Сплотим ряды... вокруг советской кооперации... В середине речи раздался визг, повскакивали девчонки - испугались лягушки. Мальчишки бросились за лягушкой. Представитель комсомола говорил приблизительно так: - Кооперация, конечно, обращает, товарищи, внимания (так.- О. П.) на комсомол и юных пионеров. И мы должны, конечно, поддерживать нашу кооперацию... Были ораторы и от пионеров. Беловолосый мальчуган с красным галстухом начал довольно храбро: - Организация юных пионеров города Середы шлёт привет советской кооперации... Тут он растерянно поглядел в сторону, словно ожидая, чтобы ему подсказали. Потом сказал: - Зарубежные капиталисты... Но из головы его всё вылетело. Извиняюще улыбаясь, он махнул рукой и смылся. Ребятишки, соскучившись, начали кидаться травой. Выступала ещё Поликсена Смирнова26, жестикулируя, как делегатка из женсовета. Постарела она, отцвела. После речей, когда началась раздача подарков, мы с ней столкнулись, поговорили, увидали её дочку Музу27. Девочка красивая: с голубыми глазками, беленькая, хрупкая, похожа на отца. Но избалованная - как выяснилось вечером, когда встретились снова с Поликсеной - "безотвяза". Коле от неё досталось. Мальчик был весь в синяках. Поставили Колю в очередь, да мальчишки чуть не раздавили его - начали толкаться. Тогда мамуля пошла с ним за подарками сама. Подарки: кусочек белой булки (получив, он отщипнул от него по крошке - мамуле и мне), две дешёвые конфетки, печеньинка, круглый пряник с въевшейся в него чёрной пылью, пять-шесть орехов. Начались игры: дети, с завязанными глазами, разбивали палкой глиняный горшок. Кто разобьёт, тому пакетик: в нём книжка, карандаш, шоколадинка. А музыканты уж играли краковяк, тустеп, вальс, и по поляне в танце кружилась плёсская молодёжь. Тянет запахами сена. Получили письмо из Иванова, мамуля писала ответ. Встречали-провожали вечерком пароходы, видели М. Фадееву - стриженую, поблекшую, с золотыми зубами. Карлик (кажется, ивановский) - на лицо - почти старичок, а голос тоненький, детский. При галстухе, в жёлтых детских ботинках и, как мальчишка, ковыряет в носу. Пред этим видел Л. Пестовскую, Жукова, женатого на её сестре. Пестовская - краснорукая, обожжённая солнцем, в веснушках, рыжая. Смотрели на зарю (над Волгой и в Волге) с Соборной горы. Тихо. Вода розоватая. Золотой точкой светится огонёк бакена. Заря сгорала, Волга бледнела. Даль сизая. До чего хорошо - не скажешь. Случайно встретили на горе Леонида Павловича Смирнова. Кажется, хороший малый. Условились вместе пойти в Отраду - самое красивое место из плёсских окрестностей. От Плёса вёрст восемь, за Миловкой.
8 июля. Молоко вздорожало, будем платить 55 коп. за четверть вместо 50. Хотели покататься на катере - не было свободных [мест]. Поехали с Зайцевой на пароме на тот берег. Качало, волны вскипали белыми гребешками. Посидели на пляжике. Народу было много: кроме Зайцевой, жидовочка с мужем, их дети и какие-то незнакомые голые личности. Все бесстыдно обнажались, немало смущая мамулю. Я выкупался (не со всеми, а поодаль, за стоянкой скота), выкупал Колю. Теперь боимся за его почки и уши. Надо было мне! Мамуля вон простудилась, очевидно, на Ключах, стоя босиком в воде (когда стирала). Теперь кашляет и горло заболело. А нынче опять мочила ноги. Бегал по воде и парень. Потом мы втроём погуляли в перелесочках на горах. Оттуда превосходный вид на Волгу и Плёс. Нашли несколько берёзовиков, рвали землянику и цветы. Появились большие колокольчики, васильки, гвоздика, полевые астры. Хороши лютики - как лаковые. Бессмертники тают пухом - цветут. Пух тополей ватой лежит у корней. Золотится метлика. На овсе - кисточки. Придорожные травы - всегда в колёсной мази. Отцветают фиалки. После обеда мы ходили за ними. Солнце, заходившее, и ромашки глядели друг на друга - переглядывались. Мамуля сказала: - Солнце смотрит на солнца ромашек. За Волгой начали навёртываться рифмы:
Бабушка рассказывала анекдот. В лавке отстала от матери девочка. Плачет. Ей говорят: - Ты бы держалась за материн подол, не отстала бы. - Мне не достать! (Это к разговору о коротких юбках.)
- Иди, там тебе выпишут ордер... Купались. Лодки как поплавки - зыбь их то поднимает, то опускает. К вечеру - гроза, какой не было давно,- мчалась мгла, сверкала молния, гремело, ливень, град. Сквозь ливень ничего не было видно, а когда он прошёл, та сторона Волги выступила так свежо и ясно, точно умылась.
10 июля. Покупали в лавке продукты. Выкупался. На Волге - беляк: ветер против
течения, волны вскипают барашки. Сегодня ждём из Иванова гостей.
6 ноября. Ночью выпал снег. Небо, изойдя снегом, бледно голубело.
Солнце растопило снег. Грязь блестела, как золотая. Ходили в больницу лечить желудок.
К врачу Попову. Пишу "Аграфену Ивановну"28.
7 ноября. Парень заговорил чисто - Вова научил вечером.
ПРИМЕЧАНИЯ 1 Рукопись "Дней нашей жизни" занимает 17, из 38, листов неполной общей тетради в линейку, с красным обрезом, без обложки (ГАИО, ф. 1875, оп. 3, ед. хр. 305). Плёсские записи начинаются на 3-й странице. Первые полтора листа заполнены, видимо, в Иванове, по возвращении из Юрьевского - села, в которое семья Семеновских переселилась в 1897 г. Николай Николаевич Семеновский, отец поэта, служил священником в местной Георгиевской (Егорьевской) церкви. Селянам остался памятен тем, что при нём открылась церковно-приходская школа. В ней учились и дети священника. Все они вспоследствии часто приезжали в Юрьевское и, случалось, подолгу жили в родительском доме. Начальные записи не включены публикатором в "Плёсский дневник", т. к. не имеют отношения к Плёсу. Тем не менее они, на наш взгляд, заслуживают внимания читателя как дополнительные штрихи времени, зафиксированные художником: 27 мая, понедельник. Были с Валентином вчера в селе. Ещё цветёт черёмуха, на гумне жёлтые бубенчики-купавы, лютики. Ходили с мамой к Шуре в больницу (придавило ногу досками, потребовалась операция.- О. П.). Мама передала ей молоко, ватрушки. - А тебе Митя из Москвы шёлковые чулки привёз. - Спасибо, мне шёлковых чулок хотелось... - Я думал, на Троицу обновишь их. - Где там!.. В углу у кровати - большие деревянные костыли. - Наверно, много цветов появилось? Цветочков бы принесли... Фиалки не цветут ещё? - задумчиво, грустно, глядя как бы в себя. Она лежит у окна, рядом Варька Морозова (бывшая работница) - пропорола бороной ногу. Скушно хворать в такое время. (Цветочки-грибы-подснежники в ту весну.) День был - без облачка, листья нежные, блестящие, как лаковые. Вскопал грядку. Семёныч обманул маму. Выяснилось это на собрании: - У Семеновской землю надо отобрать, у неё - два арендатора. - Какие? - Яков да Семёныч - он захапал у тебя полполосы. Ходила к Семёнычу (он в прошлом году сеял нам клевер): - Ты что же мне не всю полосу засеял? - Да она заросла лесом. - Никакого леса там нет. - Полынь как лес. Высокая, старая. Секлетея подхватила тоже про полынь. Ну, не ругаться же с ними. Олешка Шабанов подслушивал. Позвали его, чтобы не наболтал чего зря. Он: - Про арендаторов только пошутили. Мама: - У вас не поймёшь, что вы говорите в шутку, что - серьёзно. На этой неделе начнётся общественная городьба, а маме (не отойти). С ней -Люся. ....... Недавно ушли конопатчики - отец с сыном. Проконопатили дом и двор. По вечерам, сидя в зале, отец кё власть ругал: непорядки, прижим, голод. А сын защищал: если, мол, буржуи сшибут власть, думаешь, )учше будет? Хуже! Сын служил в Красной Армии, был в охране кремлёвской, видал Троцкого, Калинина. Один раз Троцкий ?а автомобиле влетел в ворота без пропуска. Начали стрелять из винтовки - остановился, предъявил пропуск. А то "искушали": вместо пропуска предъявляли другой документ. Анекдоты. Мужику в кооперативе не дают черноты. Мужик сказал: - Не было (строчка зачёркнута.- О. П.). Поднял тулуп, а задница у него голая. Ну и дали ему мануфактуры на заплаты. Второй. Как в Москве мужика разули. Приехал мужик в Москву. Сел отдохнуть, слышит - спорят двое: - У этого гражданина на ноге шесть пальцев. - Врёшь. Пять. - Разуйся, пожалуйста, гражданин. Уж я вдарю ему, если он врёт!.. Снял мужик сапоги ("Эх, и даст он ему сейчас!"). Первый увидел, что пять пальцев-то, и бежать. А второй - за ним, с сапогами. Мужик думает: - Ну, сейчас он его сапогами-то и отучит! Хохочет. Те пропали в переулке. Мужик ждал, ждал, так и не вернулись - пропали сапоги. Карчика (коня.- О. П.) продали мужику из деревни Буньково за 170 (рублей).
28 мая. Вчера Варя с Колей снимались. Нынче я обделывал папину могилу. 2 В то время из Иванова в Плёс ездили с пересадкой: до Кинешмы - по железной дороге, далее - пароходом. 3 Семеновская Варвара Григорьевна (1900-1972) - жена поэта. 4 Лукьянов Михаил Григорьевич (1902-1944) - журналист, в 20-е годы сотрудник ивановской газеты |Рабочий край", в 30-е годы работал в журнале "Наши достижения". В 30-40-е годы подвергся репрессиям, погиб в лагере под Рыбинском, [поправлено авторучкой: , Лукьянова Евгения Григорьевна (1901-1988)]. 5 Колоколов Николай Иванович (1897-1933) -писатель, автор книг: "Земля и тело" (стихи), "Мёд " кровь", "Шкура ласковая", "Победитель" и др. Один из ближайших друзей Дм. Семеновского: вместе учились во Владимирской семинарии, после отчисления из неё - в университете им. Шанявского, работали в ивановской областной газете "Рабочий край". Слсени 1928 года жил в Москве. 6 Голубев Григорий Макарович (1860-1930 [поправлено авторучкой: зачеркунуто "1930", добавлено: 1929, 29 октября] - текстильный художник, Голубева Лариса Тимофеевна (1860-1942) -родители В. Г. Семеновской. 7 Ангарский (Клестов) Николай Семёнович (1873-1943) - директор издательства "Недра". 8 Фрагмент письма Ангарского от 26 мая 1929 г.- см. "Волга", 1991, Ns 3, с. 187. 9 Нефёдов Иван Никандрович (1887-1976) - ивановский художник, окончил Московское училище живописи. 10 Семеновский Валентин Николаевич (1898-1976) -брат поэта, преподаватель Ивановского химико-технологического института. 11 Юрьевское, ныне Ивановской обл., Ивановского р-на, Калачёвского сельсовета. 12 Семеновская Екатерина Николаевна (1896-1969) - сестра поэта. 13 Махов Николай Иванович (1875-1938) -участник революционного движения в Иваново-Вознесенске, автор книги "Жизнь минувшая" (1939). Муж Семеновской Е. Н. 14 Семеновская Александра Николаевна (p. l906) [поправлено авторучкой: зачеркнуто, 1905, 17 мая] - сестра поэта. 15 Семеновский Николай Дмитриевич (1924-1943) - сын поэта. Погиб на войне. 16 Хизнуть, хезнуть - хилеть, болеть, дряхлеть, чахнуть, увядать, сохнуть, худеть (нижег., вятск.). В. Даль. "Словарь живого великорусского языка". 17 Повесть вошла в книгу: Дм. Семеновский. "Хлеб", М., 1931. 18 См. п. 6. 19 Журнал издавался Советом старост и Обществом взаимопомощи слушателей университета им. А. Л. Шанявского в Москве. 20 Пасынок Макар (н. ф. Коган-Ласкин Исаак Иосифович) (1893-1946) - поэт, жил в Москве.
21 Мануильский Михаил Захарович (1892-1955) - журналист, редактор ивановской газеты "Рабочий край" (1925-1930), журнала "Крокодил" (1930-1935), зам. ред. газеты "Труд" (1940-1955). 22 Смирнов Николай Павлович (1898-1978) - писатель, уроженец Плёса. Автор книг: "Изумруд Севера", "Тёплый стан", "Человек и жена", "Золотой Плёс" и др. Работал в "Рабочем крае", "Известиях", "Новом мире". В 1934-1939 гг. находился в заключении. Участник Великой Отечественной войны. Один из основателей и зам. главного редактора альманаха "Охотничьи просторы". Оставил воспоминания о Дм. Се- меновском- "Волга", 1974, № 11, с. 167-170. 23 Смирнов Леонид Павлович (р. 1904) - геофизик, живёт в Москве. 24 Балдин Константин Васильевич - ивановский журналист, рабкор газеты "Рабочий край". 25 "Бахвалов" - прозвище крестьянина с. Юрьевского Василия Катраевского. 26 Смирнова (Коробова) Поликсена Фёдоровна (1900-1973) - жена (до 1932 г.) Н. П. Смирнова
В начале 20-х годов возглавляла женотдел в Кинешме. Окончила Академию коммунистического воспита-
ния им. Н. К. Крупской. С 1935 года жила в Грозном, работала в отделе пропаганды обкома партии. В руко-
писном "рабкраевском" журнале начала 20-х годов "Пустослов" немало стихов редакционных поэтов
посвящено "Прекрасной Поликсене". По сообщению 3. П. Смирновой, Дм. Семеновскому принадлежит
двустишие:
27 Смирнова Муза Николаевна (р. 1923) -дочь Н. П. Смирнова, профессор Грозненского нефтяного института. 28 Первоначальное название рассказа "Трава". Прообразом Аграфены Ивановны стала Агриппина Ивановна Иконникова. Публикация, вступ. заметка, примечания О. Переверзева
|